Голубой горизонт

Мансур гадал, на борту ли Верити. Потом подумал: «Если сэр Гай там, она, конечно, с ним. Она – его голос. Он не может обойтись без нее. Что, если, когда придется направить на «Арктур» пушки, Верити по-прежнему будет на его борту? Буду тревожиться об этом, когда придет время», – подумал Мансур и ответил отцу:

– «Дух» и «Месть» способны нацеливать пушки выше. Вместе у них двадцать четыре пушки против восемнадцати на «Арктуре». Батула и Кумра знают эти воды, как верные любовники. Рубиновый Корниш младенец по сравнению с ними. – Мансур улыбнулся с безрассудной беззаботностью молодости. – К тому же мы не собираемся уходить. Мы обратим Заяна и его турок в бегство, они станут улепетывать, как щенки, которым под хвост засунули горячие уголья.

– Хотел бы я быть так же уверен. – Дориан повернул подзорную трубу в сторону суши, и они стали смотреть на осаждающую армию, которая неумолимо приближалась к стенам. – Заян много раз в прошлом проделывал это. Видишь, как он подкапывается к стенам? Эти траншеи и валы из мешков с песком защитят нападающих, пока они не окажутся непосредственно под стенами. – Каждый день он учил Мансура древнему искусству осады. – Видишь, они устанавливают большие пушки в заранее подготовленных земляных укреплениях. Как только эти пушки начнут стрелять, они пробьют слабые места в наших укреплениях и будут разрушать стены быстрей, чем мы сможем их чинить. А когда пробьют бреши, турки ворвутся в них из ближайших траншей.

Они наблюдали, как упряжки волов подтягивают пушки. Несколько недель назад с Ламу прибыл остаток флота Заяна и высадил лошадей, вьючных животных и остальных солдат по другую сторону полуострова. Теперь его кавалерия патрулировала пальмовые рощи и подножия ближайших холмов. В воздухе всегда висела поднятая ею пыль.

– Что же мы можем?

Мансур был менее уверен в неизбежном конце.

– Очень мало, – ответил Дориан. – Делать вылазки и мешать земляным работам. Но они ожидают от нас этого. Мы понесем тяжелые потери. Можем разбивать их баррикады, но они за несколько часов ликвидируют нанесенный ущерб.

– Ты настроен мрачно, – обвиняюще сказал Мансур. – Я к такому не привык, отец.

– Мрачно? – переспросил Дориан. – Вовсе нет. Но я напрасно позволил Заяну запереть нас в городе. Наши люди плохо сражаются за стенами. Они любят нападать. Они теряют бодрость духа. Мустафа Зиндара и бин-Шибам с трудом удерживают их в городе. Они хотят уйти в пустыню и сражаться так, как привыкли и умеют.

Той же ночью сто человек бин-Шибама раскрыли городские ворота, плотным отрядом проскакали через турецкие ряды и исчезли в пустыне. Охрана едва успела закрыть ворота, прежде чем турки попытались проникнуть за них.

– Ты не мог их остановить? – наутро спросил Мансур.

Бин-Шибам только пожал плечами, удивляясь его непониманию, а ответил Дориан:

– Воины-саары не подчиняются приказам, Мансур. Они следуют за шейхом до тех пор, пока согласны с тем, что он делает. А если не согласны, отправляются домой.

– Теперь уйдут еще многие, начало положено. Волнуются также воины племен дам и авамир, – предупредил Мустафа Зиндара.

На следующее утро, на рассвете, батареи, установленные глубоко в земляных укреплениях, начали обстрел южной стены. Считая вспышки и облака дыма, Дориан и Мансур определили, что стреляют одиннадцать пушек крепостного калибра. Они стреляли каменными ядрами весом свыше ста фунтов каждое. Полет этих массивных снарядов был виден невооруженным глазом. Мансур определил скорострельность. Требовалось не менее двадцати минут, чтобы после выстрела ствол протерли банником, опустили ядро, заправили порохом, выкатили пушку, прицелились и выстрелили. Когда вражеские пушкари приспособились к дистанции, ядра стали разить с тревожной точностью: каждое попадание – всего в нескольких футах от предыдущего. Первое ядро ударяло в стену, а второе, попадая в ту же стену, обрушивало ее. Если оно попадало в деревянные балки, которыми защитники укрепляли свои сооружения, балки разлетались на множество осколков. К ночи первого дня в стене образовались две бреши. Едва стемнело, рабочие под руководством Мансура принялись заделывать проломы.

На рассвете бомбардировка возобновилась. К полудню все следы ремонта исчезли, и каменные ядра продолжали расширять проломы. Пушкари Дориана половину пушек повернули от гавани, чтобы укрепить оборону южной стены, и вели ответный огонь. Однако пушки Заяна помещались глубоко в укреплениях, их окружали баррикады из мешков с песком. Видно было только зияющее бронзовое жерло, а на таком расстоянии это слишком маленькая мишень. Когда ядра защитников попадали в баррикады, мешки, полные песка, поглощали удар, так что попадания почти не производили впечатления.