Голубое и черное

Его взгляд скользнул по кинжалу, воткнутому в стол, по лежащему рядом ключу.

— Лейтенант, мысли о смерти капитана Элиота измучили меня. Вы были правы, есть нечто неестественное в этой картине самоубийства. Капитан Элиот не мог сжечь документы и осквернить Библию, даю вам в этом слово!

Нортон волновался все больше. Замолчал, переводя дух.

И эта запертая комната, ключ на столе — все как в дешевой детективной книжонке! У капитана была при себе изрядная сумма денег. Эти ваши солдаты, — Нортон кивнул на Агеева и Кувардина, — они видели доллары, когда капитан посылал негра за ромом. И Джексон последним был ночью в комнате капитана… У меня не укладывалось в голове, как негр мог пойти на такое дело, но после вашего с ним разговора я припер его к стене, он путается и лжет, не может объяснить, что делал в комнате капитана.

И вы обвиняете Джексона в убийстве? — спросил Людов.

Да, я обвиняю в убийстве этого хитрого, лживого, мстительного пройдоху! — крикнул Нортон. — Обыщите его, не ограбил ли он капитана!

Кувардин и Агеев стояли неподвижно, вслушивались в поток стремительных слов.

— Товарищи, — сказал Людов. — Мистер Нортон выдвигает против Джексона серьезное обвинение. Говорит, что Джексон убил и ограбил капитана. Что ж, придется сделать им очную ставку. Пойдемте, товарищи.

Он взял со стола ключ, в то время как Агеев вкладывал в ножны кинжал. Все вышли в коридор.

Товарищ политрук, не успел я вам доложить, — сказал вполголоса Агеев. — Этот шкертик, которым в комнату ключ протащили, он ведь мой. Эту парусинную нитку я давеча Джексону дал вместо дратвы.

А вы знаете, где нашли эту нитку? — откликнулся Людов. — Какой смысл был Джексону зарывать ее в снег, вместо того чтобы просто положить обратно в карман?

Папаша мой говорил, бывало: «У кого совесть нечиста, у того и подушка под головой вертится», — задумчиво произнес боцман.

Глава десятая ВЕЧЕР В КИТОВОМ

Было так темно, что вышедший наружу Людов невольно поднес руку к глазам — не забыл ли надеть очки. Очки были на месте. Кто-то нащупал его рукав, мягко подхватил под руку.

— Осторожнее, сэр, — прозвучал над ухом голос Нортона. — Не оступитесь, здесь выемка у самой дорожки.

— Спасибо, — сказал Людов.

Ни проблеска звезд и луны не было в угольно-черной бездне над их головами. Поскрипывал невидимый скользкий слой снега. Людов осторожно высвободил руку — глаза привыкали к темноте. Быстро шедший впереди Кувардин открыл дверь.

В кубрике по-прежнему забивали «козла» — звучно хлопали по столу костяшки.

Койка Джексона была пуста.

— Где Джексон? — спросил дневального Людов, — Вышел он минут десять назад с другим американцем… Вот с ними, — кивнул дневальный на Нортона, стоящего возле двери.

— Что он говорит? — спросил Нортон.

Джексон вышел минут десять назад вместе с вами и с тех пор не возвращался.

— Он не возвращался? — голос Нортона дрогнул. — Я велел ему вернуться в дом и ждать здесь. Может быть, побежал прятать деньги.

Не отвечая, Людов вышел наружу. Промозглая темнота охватила их снова.

— Позовите Джексона, мистер Нортон! — попросил, вернее, приказал Людов.

— Вы считаете это целесообразным? — прозвучал нервный ответ. — Может быть, лучше дождаться его. Поскольку я дал понять, что подозреваю…

— Позовите его! — повторил повелительно Людов.

— Аттеншен[10], Джексон! — Голос американца прозвучал слабо и бесцветно в шуме прибоя.

— Полундра! — почти тотчас отозвался встревоженный голос откуда-то снизу.

— На берегу! В чем дело? — крикнул во мрак Агеев.

— Тут человек разбился. Пособить нужно, — донеслось снизу.

Блеснул луч карманного фонарика в руках Людова, вырвал из темноты утоптанный снег, поручни мостков, ведущие к береговым скалам.

— Кто там с огнем балует! Стрелять буду! — тотчас донесся сверху, с площадки зенитной батареи, голос вахтенного матроса.

Фонарик погас.

Они ступили на доски мостков, спустились вниз по крутому трапу. Внизу, где шумела морская вода, чуть вспыхивали белизной и пропадали рваные гребешки пены.

— Сюда, товарищ, скорей! — позвал женский голос.

Что-то смутно белело около прибрежной скалы. Людов пригнулся. Белел бинт вокруг почти невидимой головы, словно зажатой между камнями.

— Джексон? Жив? — спросил Людов.

— Насмерть разбился, — откликнулась Люся Тренева. В ее голосе звучали слезы.

Негра положили на брезент носилок, носилки внесли в дом.

— Осмотрите его карманы, сэр, — сказал Нортон, Не ожидая ответа, нагнулся к носилкам, провел рукой по куртке Джексона, вытащил из бокового кармана толстую пачку засаленных узких кредиток.

Несомненно, эту самую пачку видели Агеев и Кувардин в руках капитана Элиота на пирсе, Нортон брезгливо держал пачку в руке.

— Вот из-за этих долларов он погубил капитана! Если подумать, что мистер Элиот доверял ему, приводил в сознание на палубе «Бьюти»!

Все угрюмо молчали.

— Я слышал, в Соединенных Штатах есть пословица, мистер Нортон: «Деньги — это океан, в котором тонут совесть и честь», — сказал после паузы Людов.