Голубка

– Мне понятна ваша позиция, – поморщился Ленин папа и отвернулся.

Иринка поняла уже, что никогда больше не попадет в этот дом. И пока взрослые ругались, она жадно впитывала напоследок теплую атмосферу семьи, где все обедают за круглым столом, где на стене висит коврик с оленями, пугливо поглядывающими на людей, где пекут пирожки и дарят ребенку красивые игрушки. Ей было стыдно за Нину Петровну перед этими людьми. Из разговора она уловила одну мысль и уяснила ее на будущее: их мир и мир детского дома – разные. И они ни в коем случае не должны пересекаться.

Детдомовская Ирина не такая, как домашняя Лена. И им нельзя дружить. Словно она, Ирина, в чем-то виновата. Только она так и не разобралась – в чем именно.

За обратную дорогу Нина Петровна не проронила ни слова. Иринка еле поспевала за ней. Искоса поглядывая на воспитательницу, она догадалась, что та все еще мысленно спорит с Лениными родителями или вообще со всеми семейными людьми.

Вошли на территорию детдома. Дежурный запер ворота.

Вечером, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, Иринка спустилась на первый этаж и пробралась на кухню. Здесь царило особое тепло – от плиты. Повариха тетя Поля уходила поздно – все делала что-то в своей подсобке, напевая себе под нос. Вот и сейчас по кухне гулял ее тягучий напев.

Иринка пробралась мимо огромных чанов и стопок одинаковых белых тарелок в закуток, где сидел Герка и чистил большую кастрюлю. Возле Герки стояла миска с песком, в которую он макал тряпочку и принимался скрести кастрюлю.

– Пришла? – спросил он, ничуть не удивившись ее появлению. – Что скажешь?

– Я тебе пирожки принесла. Домашние.

Иринка уселась рядом с Геркой на табуретку. Мальчик отложил тряпочку и понюхал предложенный ему пирожок.

– С капустой… – протянул он. – Я уважаю с капустой. А ты?

– Я сладкие люблю, – призналась Иринка.

Герка понюхал второй пирожок.

– Сладкий. – И отдал ей.

Они жевали пирожки и весело болтали.

– Вообще-то я сегодня наелся, – хвастался Герка, озорно блестя глазами. – Тетя Поля мне в обед добавки положила. А в ужин запеканка была, так я знаешь сколько съел? Три порции!

– Не лопнул? – засмеялась Иринка.

– Ну! Я могу ведро щей съесть и не лопну! – уверял Герка. – Вот вырасту, уеду отсюда, буду каждый день трескать жареную курицу! Ты когда-нибудь ела жареную курицу?

Иринка подумала и отрицательно покачала головой.

– А я ел. Вкуснятина. Я однажды в санатории был, на Черном море, вот там нас кормили…

– Ты был на море?!

– А то!

– А я когда вырасту, буду жить в большом доме. На четвертом этаже. У меня будет буфет с посудой и еще шкаф большой. Для одежды.

– Это ты где видела?

Иринка вкратце поведала свою историю с куклой.

– Ну это ты в обычной квартире была. Небось у инженеров каких или врачей. Вот я был на море в одном доме… Ну у одних там… Вот это живут! Одна семья занимает два этажа! Отдельный совсем дом. Да еще гараж с машиной.

– Так не бывает, – усомнилась Иринка.

– Еще как бывает! – уверенно возразил Герка. – Хозяин дома – большой начальник. А все начальники живут очень богато.

– А наша Кры… то есть наша директриса, начальница?

Герка дожевал пирожок, вытер руки о штаны.

– Наша? Нет. Начальниками бывают только мужчины. А она – баба!

Иринка даже похолодела от того, что Герка так смело расправился с Ангелиной Павловной. (Она запомнила ее имя накрепко.)

– А как ты попал в этот дом, ну, к начальнику? – увела она от опасной темы.

– Они хотели меня усыновить.

Она вытаращила глаза.

– Как это?

– Ну как? Так! – довольный произведенным эффектом, продолжал Герка. – Взять к себе заместо сына. У них детей совсем не было. И вот этот начальник вместе с женой пришли к нам в санаторий. Ходили, разговаривали со всеми. И я им понравился из всех детей.

Герка скромно потупил очи. Герка был темноволосый, и глаза его обрамляли пушистые длинные ресницы. Как у девочки. Иринка слышала однажды, как Кирочка сказала: «Тебе бы, Герман, девочкой родиться».

Иринка подумала, что Герка и в самом деле красив, наверное, если понравился начальнику.

– И что же? Почему ты…

– Почему не взяли? – по-взрослому наморщил лоб мальчик. – А потому, что мои документы посмотрели.

– А что там, в документах? – Глаза девочки стали большими как блюдца.

– А там написано, что мой отец – вор. И в тюрьме сидит.

Герка сказал это угрюмо и сплюнул сквозь зубы на пол, выложенный плиткой.

– И что?

– А то! Слышала выражение «яблочко от яблоньки недалеко падает»? Так вот. Они испугались, что я вырасту и тоже стану вором, как мой отец.

Герка ткнул тряпку в песок и принялся тереть кастрюлю с явным остервенением.

Иринка молчала, потрясенная. За последние два дня она здорово повзрослела, сама того не ведая. Полученным сведениям еще предстояло перевариться в голове.

– Я докажу им! Я вырасту, и у меня тоже будет такой дом, и еще получше, и машина, и все! И я не буду вором!

– Ты будешь начальником, – догадалась Иринка.

Герка подумал.

– Нет, – после паузы и вздоха возразил он. – Я хочу быть моряком.