Голубиные перья. Рассказы

Реакция Чарли на новую стрижку не была шумной: ему просто захотелось изобразить изменившийся облик Джоун. В парте у него лежали, сложенные в стопку, все прежние рисунки, какие он делал с Джоун; он был коллекционер по природе — так, он коллекционировал комиксы, американские и костариканские марки. Розовая от смущения, Джоун сидела несколько поодаль от него, не шелохнувшись, боясь даже рукой двинуть. С новой прической лоб ее обрел больше веса по отношению к остальному лицу, шея обнажилась, подбородок заострился, а глаза казались крупнее. Чарли — который раз! — ощутил благодарность за то, что не родился девочкой и что ему не суждены такие острые переживания, как потеря локонов или внезапное кровотечение, которое придумано словно нарочно, чтобы девочкам было больнее взрослеть. «Как ужасно быть девочкой!» — это было едва ли не первой его сознательной мыслью в жизни. Карикатура, которую он с нее тут же нарисовал, получилась исключительно удачной, гениальной, — словом, слишком хорошей, чтобы сидевший сзади него Стюарт Моррисон мог ее оценить: его тупые яйцевидные глаза скользнули по рисунку, и только. Тогда Чарли перевел контуры этого рисунка на другой листок из тетради и сделал Джоун совсем лысой. За этот рисунок Стюарт ухватился мгновенно, и он пошел по партам.

Ночью Чарли приснился сон — это был, вероятно, последний, утренний сон, перед самым пробуждением, когда солнце уже встало, иначе вряд ли Чарли запомнил бы его так отчетливо и полно. Они были в джунглях. Джоун, в длинной пестрой юбке, как у индонезиек, плыла в прозрачной реке, среди крокодилов. Чарли смотрел на нее откуда-то сверху, должно быть, с ветки дерева, растущего на берегу. Движения худенькой девочки, лавирующей среди крокодилов, казались удивительно плавными, спокойными под тонкой стеклянной пленкой воды. Лицо Джоун, когда оно на минутку всплывало в окружении расходящихся от него веером волос, выражало попеременно то ужас, то оцепенение, Чарли от горя беззвучно кричал. И вот он ее спасает; он не помнит ощущения мокрой воды, когда он погрузил руки в реку, чтобы вытащить Джоун, — этого как бы не было, а просто, одетый в купальный костюм, он шагает с нею на руках; ноги его твердо упираются в шишковатую спину крокодила, все трое скользят вверх по течению, мимо теней, простирающихся по реке от высоких деревьев, мимо белых цветов на берегу и свисающих в воду лиан, и все это похоже на короткометражный фильм, демонстрирующий серфинг. Их несет к деревянному мосту, перекинутому через реку, и только Чарли подумал, как бы вовремя пригнуться, как река и джунгли вдруг уступили место его постели и комнате. Однако и после смены декораций, которая оказалась устойчивой, сладкое чувство гордости, какое испытывал Чарли, спасая и неся на руках девочку, продолжало длиться, как звук клавиши, удержанный педалью.

Он любит Джоун Эдисон! Утро выдалось дождливое, и Чарли шагал в школу, вновь и вновь твердя про себя эту открывшуюся ему новость, ощущая, как она собралась туманным колоколом у него над головой, под зонтом, который пришлось взять по настоянию матери. Любовь его, прозрачная, как воздух, как вода, не имела собственного вкуса, зато она обострила его обоняние, так что и прорезиненный плащ, и галоши, и красноватые прутья кустарника, выставившиеся из-за низкой ограды, охраняющей газоны вдоль шоссе, самая земля и мох в расщелинах тротуара — все издавало свой особенный аромат. От радости Чарли хотелось смеяться, но что-то мешало, что-то деревянное, тяжелое, расположенное где-то в верхней части груди, у самых ключиц. Нет, нет, ему не до смеха. Похоже, что он достиг наконец того состояния, к которому бедненькая усатенькая мисс Уэст — учительница воскресной школы, куда ходил Чарли, — его так старательно пыталась подготовить. Он стал молиться: «Дай мне Джоун!» В эту всепроникающую мокрядь весь мир, казалось бы, был охвачен торжественной монотонностью, приводящей к общему знаменателю и оранжевый автобус, притормаживающий перед крутым поворотом, и четырех птичек на телефонном проводе. Сам Чарли тем не менее ощущал себя упругим и легким, и весь путь в школу воспринимался им как ряд острых углов, которые ему предстояло лихо обогнуть, вперемежку с канавами, вдоль которых надо было мчаться. Если ему удастся ее унести, спасти от жестокости одноклассников, то-то натянет он нос теплой компании! Он соберет вокруг себя новую, собственную. Сперва они с Джоун вдвоем, затем, постепенно выдираясь из тенет собственной вредности и тупости, к ним присоединятся другие, и наконец его компания наберет такую силу, что гараж Стюарта Моррисона будет пустовать по субботам. Чарли станет королем, он заведет свой мини-футбол, и все бросятся к нему, моля о помиловании.