Голубиные перья. Рассказы

— А вы спокойно развлекайтесь, слышите? — Дженис погрозила пальцем. — Положитесь на меня — пока я тут, его ноги в квартире не будет, — сказала Дженис, поняв то, о чем шла речь, неправильно, а может быть, напротив, гораздо правильней, чем следовало.

Фильм был замечательный, но как раз в ту минуту, когда Джон Уэйн[22], вытеснив команчей из утонувших в снегу лесов Монтаны в раскаленные дюны приграничных штатов, смирился с тем, что его племянница сожительствует с индейцем, Джеймс вспомнил подозрительного типа, который хотел пристать к нему на 8-й улице, — косые глаза, куртка, которая на нем не сходилась, отвислые губы и тщетные попытки произнести хоть что-нибудь членераздельное. Эта картина заставила его съежиться и вырвать руку из руки Лиз. На второй фильм они решили не оставаться. Лиз сказала, что от широкоформатного экрана у нее разболелись глаза. Идти домой так рано им не хотелось — Дженис рассчитывала, что они досмотрят второй фильм до конца. Но в кафе их обслужили очень быстро; содовая — слабая, почти без пены, просто какая-то коричневая жидкость в бумажных стаканчиках — была мгновенна выпита, а улицы Гринвич-Виллидж, кишмя кишевшие гангстерами и гермафродитами, Джеймс счел неподходящим местом для прогулки с законной женой. Лиз привлекала внимание всех встреченных головорезов и подростков.

— Перестань, — сказал ей Джеймс. — Кончится тем, что меня пырнут ножом.

— Ну что ты, милый. Нет такого закона, который запрещает людям смотреть на кого они хотят.

— Значит, надо такой закон принять. Они думают, что ты шлюха, а я твой сутенер. Зачем ты пялишь глаза на каждого встречного и поперечного?

— Я люблю рассматривать лица. Почему ты совсем не интересуешься людьми?

— Потому что ты вечно звонишь мне в офис и просишь приехать спасать тебя от очередного подонка, которому ты строила глазки на лестнице. Неудивительно, что Дюдеван хочет меня уволить.

— Если ты намерен ссориться, пойдем лучше домой.

— Еще рано. Кровопийце Дженис нужны деньги.

— Скоро десять. В конце концов, мы платим ей доллар в час.

Когда они шли по 10-й улице от Пятой авеню, Джеймс заметил у ворот их дома какое-то смутное пятнышко. Сколько он ни щурился, пятно не стиралось. Он не ожидал, что встретит Лизиного негра, — ведь у него была прекрасная возможность зайти во время ужина. Однако, когда стало ясно, что у дверей и в самом деле стоит человек в шляпе, Джеймс ускорил шаг, радуясь, что наконец-то перед ним враг в натуральную величину. Со стороны могло даже показаться, будто они хорошо знакомы.

— Хелло! — воскликнул Джеймс и схватил поспешно протянутую руку с мягкой, прохладной, как синтетическая ткань, ладонью.

— Я только хотел… поблагодарить… такого прекрасного джентльмена… — пропищал негр. Немыслимо тонкая ниточка его речи поминутно прерывалась.

— Вы нас давно ждете? — спросила Лиз.

— Да нет… леди наверху сказала, что вы скоро вернетесь… Когда тот парень в такси отпустил меня из участка… я вернулся… хотел поблагодарить таких прекрасных людей…

— Мне очень жаль, — сказал Джеймс. — Я думал, вы знаете, что мы пошли в кино.

Его собственный голос — великолепный инструмент — звучал в полную силу. Надо во что бы то ни стало удержаться от изысканной учтивости — Лиз страшно болезненно воспринимает малейшие проявления тщеславия и снисходительности. Она несправедлива — в эту минуту именно изысканная учтивость была его внутренним побуждением.

— Вы попали в полицейский участок? — спросила Лиз. Их первая встреча, казалось, помогла ей приспособиться к речевым особенностям этого человека.

— …я так ценю… — Негр все еще обращался к Джеймсу, начисто игнорируя Лиз.

Предположение, будто Джеймс, глава семьи, заменяет собою всех остальных ее членов и что, найдя его, негр открыл источник своего благополучия, повергло Джеймса в ужас. С детства ему внушали убежденность в равноправии супругов. К тому же коротышка негр очевидно нуждался в специфически материнской заботе. Джеймса пробрала легкая дрожь, хотя на улице вовсе не было холодно, а к вечеру даже потеплело.

В сумерках одежда негра отнюдь не казалась такой потрепанной, какой Джеймсу хотелось ее видеть. Что до его молодости, то никаких указаний на то, молод он или стар, Джеймс тоже не усмотрел.

— Ну что ж, заходите, — сказал он.

— Д-а-а-а?..

— Пожалуйста, — подтвердила Лиз.

Они вошли в маленький, слишком жарко натопленный холл, и замок, повинуясь зуммеру, тотчас же щелкнул в доказательство того, что Дженис наблюдала за ними из окна. Подбежав к перилам, она громким шепотом спросила:

— Он вошел? Он говорил вам про таксиста?

Джеймс, шествуя во главе процессии, поднялся на лестничную площадку.

— Как Марта? — спросил он, демонстративно расставляя приоритеты.

— Она — сущий ангел. Фильм вам понравился?

— Очень. Он действительно очень хороший.

— Я все время боялась, что он ее убьет.

Подталкивая друг друга, все трое протиснулись в комнату.