Головы моих возлюбленных

Между тем Марио выводил какие-то каракули на своей дощечке, после чего продемонстрировал свои записи нам. «Вырыть могилу и заложить ее булыжником», – прочла я.

Эмилия с гордостью кивнула:

– Марио придется работать сегодня ночью, счастье еще, что земля не замерзла. Через часок-другой могила будет готова, я буду светить, возьму торшер. А когда завтра утром вы проснетесь, все уже будет сделано. Можете лететь на свою Сицилию развлекаться. Вернетесь домой, а прекрасная новая терраса будет уже готова.

Марио встал, пожал нам обеим руку – хотел, возможно, таким образом заверить нас в том, что будет молчать. После этого он вышел в сад и не мешкая принялся за работу.

– Слушай, а за последний месяц ты звонила Йонасу? – спросила Кора.

– Нет, он сам один раз звонил мне. А в чем дело?

– Счет в два раза больше обычного. Вообще-то мне наплевать, но у меня есть мрачное подозрение: уж не звонил ли Дон отсюда в Новую Зеландию?

– Да нет, ему было слишком плохо, вряд ли он мог звонить.

Вошла Эмилия, она искала удлинитель.

– Никому Дон не звонил, – сказала она.

– А тебе-то почем знать? Ты только взгляни на этот счет, – встревоженно сказала Кора.

– Это была я, а не Дон, – призналась Эмилия. Мы очень удивились, но, узнав, что она ежедневно беседовала с Марио, сразу все поняли: междугородные разговоры с заикой вполне могут затянуться сверх обычного.

– Ну, слава богу, – вздохнула я, – а то мы испугались, как бы он не сообщил туда, в Новую Зеландию, наш адрес.

Эмилия улыбнулась, как фокусник, извлекающий из своего цилиндра живого голубя, после чего протянула нам письмо и открытку. Дон, оказывается, писал домой и дал почту Эмилии, чтобы она все бросила в ящик. Открытка, адресованная родителям, была занудная, ну там lovely Italy и тому подобное, а письмо, которое Эмилия уже успела вскрыть, могло сыграть в нашей судьбе роковую роль. Дон сообщал своей жене, что он напал на очень интересный след, «речь идет об одной немецкой вдове, которая не отличается ни молодостью, ни красотой, и вот эта самая жена явно подстроила убийство своего богатого мужа».

– Откуда ты взяла, что в этих письмах речь идет о такой острой теме? Ты ведь по-английски ни в зуб ногой? – спросила я. Эмилия лишь плечами пожала.

– Интуиция, – скромно промолвила она.

Марио без посторонней помощи внес Дона в кухню и уложил его, по-прежнему хорошо завернутого, в угол.

– Нет уж, вынеси его обратно! – вскрикнула я, старательно зажимая нос.

А вот Кора явилась с фотоаппаратом, блокнотом для рисования и грифелем.

– Встреча всегда радует, – сказала она, – но если у тебя слабые нервы, ступай-ка ты лучше к Беле.

Когда она сняла с Дона окутывавшее его одеяло, я не смогла удержаться и все-таки глянула на него. Это страшное зрелище я не забуду до конца своих дней.

Глава 15 Прозрачное как стекло

Мне знакомы итальянские кладбища, которые сплошь обвиты электрическими проводами, потому что родственники усопшего перед его фотографией оставляют гореть как вечный огонь постоянно включенную лампочку. Из-за жары здесь никогда не встретишь настоящих цветов, только пластиковые. Зеленый цвет, господствующий на кладбищах немецких, в Италии почти не встречается. Конечно, парочка-другая кипарисов обрамляет и это царство мертвых, но стоило вспомнить о птицах, чей щебет доносился до меня с деревьев, обрамлявших могилы Карло и матери, и я думала – можно сказать, что мой отец, как и Хеннинг, действительно обрели вечный покой. Если исходить из предположения, что покойники получают какое-то удовольствие от своей могилы, то следует заметить, что на долю моего отца приходится куда больше солнца, чем на долю матери, зато ей досталось больше зелени.

А вот могила Дона, к сожалению, оказалась как раз перед нашими столь восприимчивыми носами. По мне было бы куда лучше, если бы он на правах иностранца упокоился на историческом Cimitero degli Inglesi[21], кладбище, которое, подобно своим покойникам, распадается и гниет. Когда мы пьем кофе на террасе, наш любовник снова и снова самым неприятным образом будоражит память.

Марио обещал за ночь предать Дона земле и сдержал свое слово. Разве что место, откуда были сняты старые плиты, имело несколько подозрительные очертания. Густые заросли лавровишни не давали любопытным соседям возможности заглядывать к нам на участок, вдобавок, если верить Эмилии, в том доме кроме как весной и осенью вообще никто не жил.

Мы с Корой были очень рады, что нам удалось перехватить очередной рейс Ал-Италии на Сицилию. Бела сидел у меня на коленях, очаровательная стюардесса тетешкалась с ним, а потому сын выказал себя вполне жизнерадостным попутчиком.

В аэропорту города, возникшего из черной лавы, поджидала целая стая фотографов и папарацци.