Головорез

В полдень толстый слой облаков затянул горы. Когда позже, после полудня, туман начал испаряться, он обнаружил, что находится у отрогов Скалистых гор.

Это было оно. Он достиг его. "Моста Мира" индейцев. Того рубежа, где Великий Раздел отгораживал тысячи миль прерий.

Натянув постромки упряжки, он остановил сани.

За гребнем туман рассеялся, открывая взору такое обширное и сияющее пространство, что все холмы и низины, казалось, сливались в одну нескончаемую равнину. Поблёскивая там и сям в бесконечных просторах снегов, голубоватые озерца тянулись до самого горизонта.

Длинным пологим склоном упряжка спускалась с горы. Везде, куда бы он ни посмотрел, он не видел ничего, кроме снега.

Снег был на подножиях холмов и отрогах гор. Снег был на вершинах позади него.

Снег на деревьях вокруг и на равнинах, раскинувшихся впереди. Затем он услышал шипение мехов, нагнетающих воздух, вслед за чем послышалась мелодия "Поразительная грация". Один за другим Павшие Парни поднимались из снега.

– Чт' там у нас, Блэйк? – раздался голос М'Грегора.

– Один из цветных язычников? – проскрипел Кэмпбелл.

– Не наметил ли ты приберечь его только для себя, лишая нас небольшого развлечения?

Блэйк почесал висок.

Он покачал головой.

– Эй, – сказал он, останавливая собак.

Они казались замороженными зомби, поднимающимися из земли, прокапывающими себе путь из снега пальцами, такими же белыми, как кости. Они проламывались сквозь ледяной наст в своих истлевших одеждах из шотландки, глядя на Блэйка застывшими, словно кристаллы льда, глазами. Сосульки, похожие на клинки кинжалов, свисали с их волос и бород; единственным, что выделялось на них своим цветом, были их кроваво-красные раны.

– Покружи его, Вилф, – сказал Стюарт. – Словно человека-юлу.

– Как ветряк, – сказал М'Нахтен. – Подвесь его к дереву.

– Эй, ну-ка послушаем эту языческую музыку, – засмеялся Грант.

В последний раз Блейк пускал волчком цветного во время войны с ашанти, в тот день, когда они нашли Рощу Смерти ашанти. Когда он вытащил кинжал из-за голенища своего сапога и провёл им вдоль трупа Железного Дитяти, он вспомнил восхитительный скрип стали, погружающейся в чужую плоть. Они ободрал африканское отродье до самой задницы, привязав ивовые лопасти к его спине. Пока Мунро играл на волынке, они отплясывали танец горцев вокруг костей, свисающих с дерева на полоске материи. Хребет африканца вертелся, словно китайская ветряная вертушка.

"Эй, – подумал Блэйк. – Парням полюбилось это развлечение".

Стащив тело с саней, он вывалил его на снег. Кинжалом он разрезал штаны и гамаши, чтобы раздеть труп, затем сорвал один мокасин и отшвырнул его в сторону.

Когда он снимал второй, что-то упало на землю: кусочек свёрнутой кожи. Отряхнув снег, он развернул его и обнаружил три чёрных символа, нарисованные на шкуре:

Как только он увидел пиктограмму, его память ударила, словно колокол башенных часов.

"Журнал Паркера" попал к нему из палатки Белой Совы.

Каким-то образом он упустил Жёлтый Череп и "Путевые заметки" Паркера.

Скво Белой Совы была беременна ребёнком равнинного кри.

Может, они отец и сын: Белая Сова и Железное Дитя?

Может, сын унаследовал Желтый Череп? Череп, нарисованный на куске шкуры, зажатой в его руке, и в книге, хранящейся у него в сундуке? Может, поэтому парень во время этой долгой погони привёл его на Запад? Чтобы доставить череп в горы, где, как говорили кри, жил Виндиго?

Являлся ли череп идолом? Амулетом? Фетишем?

Может, поэтому он и волосатая бестия были нарисованы на шкуре?

А что означала гора?

Может, шкура являлась картой?

Ночью, накануне того, как ущелье было перекрыто, чтобы убить Всемогущий Голос, кри из резервации вождя Одна Стрела лазили по окружающим холмам. Матери бунтовщиков пели песни смерти, призывая сыновей поскорее подняться против "красных курток". Одна из них умоляла своего сына спасти отцовские "лекарские принадлежности", не допустить, чтобы они стали трофеями белых. Конный не имел ни малейшего представления о том, о чём она просила.

"Череп, – подумал Блэйк. – Ты упустил его снова. Железное Дитя пришёл откуда-то дальше с Запада. Ты даже не осмотрел место его стоянки, человече. Ты должен вернуться".

Пока Блэйк облегчал свои сани, Парни озирались кругом.

– Ты поломал Золотой Стул ниггеров, – сказал М'Престон.

– Ты уничтожил Бога Обезьян китаёзов, – сказал Стюарт.

– А теперь сокруши Виндиго краснокожих, – скандировали Павшие Парни. – Это как раз экспонат для "Коллекции". Найди Желтый Череп. пятница, 10 декабря 1897 г. 4:10 пополудни Во второй половине следующего дня Блэйк добрался до озера Медсин. Поскольку за прошедшее с момента нападения кри время снег не шёл, он проследил путь индейца до места ночлега. Здесь, рядом с зарослями, из которых выбрался юноша, в дупле одного из деревьев он нашёл Жёлтый Череп.

Держа череп в руке, Блэйк присвистнул, потому что там, на западе, в нескольких десятках миль от гребня Великого Раздела, солнечные лучи отражались от покрытого ледяной шапкой пика, обрывки перистых облаков окружали пирамиду его вершины, в глаза бросалось явное сходство с горой, нарисованной на шкуре.