Если бы железо могло чувствовать, оно ощущало бы вблизи магнита то же самое, что испытывал я, оставшись один с портфелем брата. Портфель тянул меня к себе, привлекал все мои чувства и мысли. Невозможно было думать ни о чем другом, бесполезно было стараться смотреть по сторонам…
Странно, что электрическая машина может поместиться в портфеле, я представлял себе ее вовсе не такой плоской. Портфель не заперт на замочек, и если осторожно заглянуть внутрь… Что-то завернуто в газету. Ящичек? Нет, книги. Книги да книги, ничего другого в портфеле нет. Ну как я сразу не догадался, что брат шутил: электрическую машину разве запрячешь в портфель!
Брат вернулся с пустыми руками и сразу угадал по разочарованному лицу причину моего опечаленного вида.
— Мы, кажется, были с визитом в портфеле? — спросил он.
— Где же машина? — ответил я вопросом.
— В портфеле. Не видел?
— Там одни книги.
— И машина. Плохо глядел. Чем ты смотрел?
— Чем смотрел! Глазами.
— То-то и есть, что только глазами. А надо всей головой смотреть. Мало просто глядеть — нужно понимать, что видишь. Это называется «смотреть головой».
— Как же смотрят головой?
— Хочешь, покажу тебе, в чем разница между смотрением глазами и всей головой?
Брат вынул из кармана карандаш и начертил на бумаге такую фигуру:
— Здесь двойные линии — рельсовые пути, а одиночные — шоссе. Взгляни и скажи: какой рельсовый путь длиннее — от 1 до 2 или от 1 до 3?
— От 1 до 3, конечно, длиннее.
— Это ты глазами видишь. А теперь взгляни на фигуру всей головой.
— Но как? Я не умею.
— Всей головой на эту фигуру нужно смотреть так. Вообрази, что из 1 проведена прямая линия под прямым углом к нижнему шоссе 2–3. — Брат провел пунктирную линию на своем чертеже. — Как разделит моя линия это шоссе? На какие части?
— Пополам.
— Пополам. И, значит, все точки этой пунктирной линии отстоят от концов 2 и 3 одинаково. Что же ты теперь скажешь о точке 1? Куда она ближе: к 2 или к 3?
— Теперь вижу ясно, что она одинаково отстоит и от 2 и от 3. А раньше казалось, что правая железная дорога длиннее левой.
— Раньше ты только глазами смотрел, а сейчас взглянул всей головой. Понял разницу?
— Понял. Где же машина?
— Какая машина? Ах, электрическая! В портфеле. Лежит, где лежала. Ты не заметил потому, что не умел взглянуть головой.
Брат вынул из портфеля пакет с книгами, осторожно развернул его, освободил большой газетный лист и подал мне:
— Вот наша электрическая машина.
Я с недоумением смотрел на газету.
— Думаешь, просто бумага, ничего больше? — продолжал брат. — Для глаз — да. А кто умеет взглянуть всей головой, тот признает в газете физический прибор.
— Физический прибор? Чтобы делать опыты?
— Да. Возьми-ка газету в руки. Очень легка, не правда ли? И ты думаешь, конечно, что сможешь всегда поднять ее хоть одним пальцем. А вот увидишь сейчас, что та же самая газета может иной раз сделаться очень и очень тяжелой. Подай мне вон ту линейку.
— Она иззубрена, никуда не годится.
— Тем лучше — не жалко будет, если сломается.
Брат положил линейку на стол, так что часть ее высовывалась за край.
— Тронь за выступающий край. Легко наклонить, правда? Ну, а попробуй наклонить ее, когда я накрою другую половину газетой.
Он разостлал газету на столе, аккуратно расправив ее складки и покрыв ею линейку.
— Бери палку и сильно ударь по выступающей части линейки. Бей со всего размаху!
— Так ударю, что линейка газету пробьет и в потолок улетит! — воскликнул я, размахиваясь.
— Главное, не жалей силы.
Результат удара был совсем неожиданный: раздался треск, линейка переломилась, а газета по-прежнему осталась на столе, прикрывая другой обломок злополучной линейки.
— Газета-то тяжелее, чем ты думал? — лукаво спросил брат.
Я растерянно переводил глаза с обломка линейки на газету.
— Это опыт? Электрический?
— Опыт, только не электрический. Электрические — впереди. Я хотел тебе показать, что газета действительно может служить прибором для физических опытов.
— Но почему же она не пустила линейку? Ведь вот — я легко поднимаю ее со стола.