Удары слабенькие. Но, даже несмотря на завышенный болевой порог, жутко чувствительные. Особенно последний.
После таких пенделей, разумеется, устоять трудно. По инерции пробежав несколько шагов, я кубарем покатился по полу. При этом лишился еще двенадцати хелсов оттого, что неудачно упал и сломал лодыжку.
Подоспевший «античный мудрец» схватил меня за волосы и, удерживая добычу на вытянутой руке, восторженно возликовал:
– Все, птичка, долеталась!
– Сам ты дятел! Немедленно отпусти меня, от тебя падалью воняет, – безуспешно лягнулся я. К сожалению, в висящий на спине ранец тоже залезть не удавалось. Ну на хрена спрятал в инвентарь дубинку?
– Побрыкайся, побрыкайся, – прошипел обиженный «философ», потряхивая мною в воздухе.
– Эй, поаккуратнее! Не тряси ее так, а то еще сдохнет! – видя мое плачевное состояние и небережное отношение к пленнице, выкрикнул Джокер.
Ага! Значит, все-таки не показалось? Во время стрельбы он целил мне в ноги вовсе не потому, что боялся попасть в своего, а чтобы взять живьем. Очевидно, и пушку выбрал не огнестрельную по той же самой причине. Пока не знаю, зачем ему это, но осуществить задуманное не позволю.
Не имея возможности дотянуться до противника конечностями, я плюнул ему в рожу.
Ну же, добей меня! Всего два ХП осталось.
Однако, подчиняясь распоряжению командира, Аристотель молча стерпел унижение.
Тогда я, вводя в когнитивный диссонанс всех наблюдающих и вызывая у бандита чувство неполноценности, выстроил семнадцатиэтажное сомнение в способе его зачатия и появления на свет с одновременным восхищением любовными похождениями его родственников по женской линии вплоть до седьмого колена. Портовые грузчики и строительные бригадиры, услышав такое, мгновенно бы поседели (кто от зависти, кто от стыда), а этому хоть бы хны. Проскрежетал зубами, но не поддался на провокацию.
Что ж, тогда воспользуюсь Дашкиным приемом. Пустив в ход ногти, я принялся старательно нарезать глубокие борозды в держащей мой скальп руке.
– Не выпускай, не выпускай! Ща подбегу, – предупредил союзника Джокер, откуда-то извлекший шприц и уже делающий инъекцию американцу Барри. Судя по состоянию Дашки, закатившей глаза и обмякшей в «тисках» БешеногоБизона тряпичной куклой, ей уже тоже вкололи какую-то гадость.
Андрея нигде видно не было. Наверное, сообразил нажать логаут[75]. Либо убили, что тоже, как я понимаю, не самый худший вариант выхода из переделки.
– Не шевелилась, а то хуже будет! – предупреждает Джокер, вгоняя иглу во вздувшуюся от напряжения вену на моей шее.
А мне и надо хуже! Хотя, вспомнив, как при заборе крови лаборант Алевтина слегка покоцала мою жизнь скарификатором, я покорно замер.
Пока игла находится внутри меня, делаю вращательное движение, чтобы расковырять дырку поглубже и потерять последнюю крупицу здоровья. Но ничего не получается – словно предугадав мою задумку, злодей выдернул практически опустошенный шприц.
Ладно, надеюсь, в том «лекарстве», что мне вкачали, присутствует хоть капелька губительного яда или кислоты.
Проклятье!