Головоломка

Она гордо прошествовала мимо него и застыла в изумлении, остановившись на пороге соседней комнаты. Все здесь преобразилось до неузнаваемости. Кровать и столик, выполненные в викторианском стиле, казалось, были подернуты дымкой времени и смотрелись роскошно. На окне красовались шторы с бахромой цвета майской листвы. Кровать была застелена белоснежной простыней с вышивкой ручной работы.

— Джонатан… я просто не знаю, что и сказать… — Делия была обескуражена.

— Значит, ей понравилось! — воскликнул широкоплечий здоровяк с добродушной улыбкой, по-видимому, старший среди работников.

А женщина, — она, наверное, занималась постелью и шторами, — одобрительно кивнула.

— Думаю, тебе все же стоит проверить матрас, — сказал Джонатан.

Делия несмело опустилась на край кровати и, почувствовав, как мягко и удобно сидеть на ней, забралась на нее с ногами и подпрыгнула, сияя от радости.

— Просто потрясающе! Даже не стану приглашать тебя присесть. Боюсь, тебе понравится, и ты захочешь поменяться со мной матрасами. Она рассмеялась.

Джонатан сел на кровать, затем растянулся на ней во весь рост, уютно устраиваясь рядом с Делией.

— Ты права, это ложе просто великолепно. — Он посмотрел на улыбчивого здоровяка. — Мы берем эту кровать. — Человек поднес ему документы, и Джонатан, не вставая, поставил на них свои подписи, достал из кармана джинсов деньги и протянул работнику в качестве чаевых. — Закройте за собой входную дверь, хорошо?

Когда люди вышли из комнаты, Делия медленно улеглась рядом с Джонатаном. Через пару минут внизу раздался звук захлопнувшейся двери. На протяжении некоторого времени они лежали молча, не двигаясь. Сердце счастливой женщины готово было выпрыгнуть из груди, такими волнующими казались ей эти мгновения.

— Тебе не стоило так беспокоиться, — выдавила она из себя наконец. — Я ведь собираюсь жить здесь всего лишь два с половиной месяца…

— А свои вещи ты планируешь хранить в чемоданах? — спросил он, не поворачивая головы.

— Н-нет, — неуверенно ответила она.

— Вот и прекрасно!

Делия внимательно посмотрела на него. И почему Оуэн ей казался красивым? По сравнению с Джонатаном он был всего лишь смазливым слюнтяем. Получалось, что все его достоинства сводились к ямочкам на щеках. От Брендли же веяло мужественностью и внутренней силой. Она вцепилась в простыню, чтобы не поддаться соблазну и не дотронуться до его чувственных губ, не провести ладонью по решительному подбородку.

— Если ты будешь и впредь действовать подобными методами, то никогда от меня не отделаешься, — сказала она.

— Правда? — Теперь он повернулся к ней. Может, я вовсе не хочу отделываться от тебя.

Ее сердце подпрыгнуло и словно застряло где-то в горле.

— Я ужасная хозяйка. Не умею готовить. Меня невыгодно держать в доме.

— Вы всегда ели в кафе или ресторане, когда жили вместе с Оуэном? — спросил он.

Делия отвела взгляд в сторону.

Итак, ему захотелось узнать подробности. У нее не было желания вспоминать о совместной жизни с бывшим возлюбленным, но она чувствовала, что должна поделиться с ним.

— Чаще мы заказывали еду на дом. Я постоянно занята, а он… Он вообще считал, что не должен касаться домашних дел. Зачем, когда в доме есть женщина?

— Моя мама всегда говорила сестре: не связывайся с мужчиной, если он не умеет позаботиться даже о самом себе, — пробормотал Джонатан. — Очень трудно распознать мотивы такого человека. Быть может, он сходится с женщиной только для того, чтобы та прислуживала ему.

— Мудро высказывается твоя мама.

— Она постоянно твердила об этом раньше.

Думаю, это был ее хитрый ход, при помощи которого ей удалось научить меня готовить и ухаживать за собой и своей комнатой. — Он выдержал паузу. — А как вы познакомились с Оуэном?

Делия удивилась: почему-то разговор об Оуэне не доставлял сейчас такой боли, какую можно было ожидать.

— Он просто постучал ко мне в дверь, чтобы попросить газету с телевизионной программой. — Теперь ей понятно было, что ее бывший любовник умышленно пошел на эту уловку. Он не сомневался в том, что сможет очаровать молодую женщину. И не ошибся. Она потеряла голову в первую же минуту их знакомства. — Оуэн был танцором. По крайней мере, так он утверждал.

Постоянно ходил на какие-то пробы для выступления в мюзиклах. Его беспомощность и обворожительная улыбка действовали на меня как колдовство. Сейчас, когда я оглядываюсь назад и анализирую его поведение, прихожу к выводу, что он нарочно вел себя так, а улыбаться учился перед зеркалом.

— Вы были соседями? — осторожно спросил Джонатан.

— Нет. Он жил в то время у друзей этажом выше. Спал на диване. Подозреваю, что для него это являлось нормой — кочевать от одних знакомых к другим, хотя мы никогда не разговаривали на эту тему.

— Забавно! — Джонатан усмехнулся.

— К сожалению, я не сразу его раскусила.

Мне кажется, его дружкам надоело, что он околачивается в их квартире. Наверняка это они и подсказали ему, что внизу живет одинокая молодая особа… — Делия вздохнула.

— Хорошие у него товарищи! — заметил он с иронией.