Головокружение

– Нет, нет… А маска и цепи… я не был в курсе, не знаю… Я начал задавать себе вопросы только на четвертый день, когда он открыл багажник пикапа. Там лежал какой-то большой тюк, что-то завернутое в тряпку и замотанное скотчем. Вы его видели на фото. Этот тюк мы несли вдвоем и…

Он замолчал и снова застонал.

– В тюке было тело, да?

– Думаю, нет. По форме тюк напоминал тело, но уж больно легкое и в какой-то странной позе, словно скрюченное. Нет, точно не тело, но что-то в нем было нехорошее. Да я и не пытался дознаться, что там такое. К моей жизни это отношения не имело. Я ходил по горам с незнакомым человеком, мы лазили в какую-то дыру, сгружали там всякое барахло, и я оказался при деньгах. Это все.

– А какое было число?

– Девятнадцатое февраля.

Я задумался. Что-то тут не вязалось.

– Девятнадцатое… А меня похитили двадцать пятого. А тебя, Мишель?

– Примерно тогда же.

– И это…

– Нет, нет, – отозвался Фарид. – Я знаю, о чем вы подумали. О трупе в галерее? Я не его спускал девятнадцатого. С одной стороны, он должен был быть гораздо тяжелее, а с другой – он был совсем еще свежим, когда Мишель его нашел. Его убили не раньше утра того дня. Нет, штука, завернутая в тряпку и замотанная скотчем, – это было что-то другое.

Он дрожал от холода.

– Дайте договорить, надо же все-таки договорить… Мы спустили вниз этот тюк, и тут меня охватила паника, сам не знаю почему… И он мне показал мусорный мешок, набитый бабками. Моими бабками. Девяносто тысяч евро. Вы знаете, что такое держать в руках девяносто тысяч евро?

– Сгорают за пять минут. Продолжай.

– Он оставил мешок там и сказал, что через несколько дней он будет моим. Тюк мы спустили как есть, не распаковывая, и поднялись наверх. Я оглянулся на мешок с деньгами и размечтался… Сто тысяч евро…

Он пристально посмотрел на кучку красного пепла.

– Меня снова оставили одного в шале, на этот раз на пять дней. Я колебался: удрать или нет? Сбежать в лес со своими десятью тысячами евро и исчезнуть в неизвестном направлении.

– Но ты же не сбежал.

Фарид заплакал. Мишель наклонился и схватил его за волосы:

– Да плевать мне на все твои сожаления и слезы. Слишком поздно. Давай дальше.

– Все произошло… в тот самый день, двадцать пятого февраля. Он сказал, что это последний день и что к вечеру я получу деньги. Часов в пять утра мы сели в пикап и снова поехали к лесу. Остановились, как обычно, и он открыл багажник. На этот раз там лежали три больших, как огромные сосиски, тюка, завернутые в одеяла… Погода была мерзкая, дул ледяной ветер, темень непроглядная… Я думал, превращусь в ледышку прямо на месте. Он сказал, последний день… Последнее задание… Я схватил первый тюк и вытащил его из багажника. Он глядел на меня и улыбался. «Скорей, – сказал я ему, – надо поскорее закончить». Я догадался, что в тюках. Тела… Тела, от которых он хотел избавиться, я был уверен. Наверняка это были трупы… и по каким-то причинам он хотел их спрятать в той дыре, куда мы спускались, где никто не станет их искать. Мы снова туда полезли, как и раньше. Он осторожно нес свою ношу на плече, да еще и мне помогал тащить. Только… только тебя, Мишель, нам пришлось нести вдвоем. Одному человеку не осилить. Он наверняка потому и позвал меня, чтобы спустить в дыру тебя. И тут я задел за скалу тем, что могло бы быть головой, и он крикнул, чтобы я был поосторожнее. Я подумал, что он хочет меня убить. Чего осторожничать с трупами? Я старался делать все быстро, но ему, видно, хотелось донести их нетронутыми. У этого типа явно не все дома, так что чем скорее я свалю, тем будет лучше.

Теперь Фарид дышал с долгим свистом, а зубы стучали уже не переставая.

– В одном из тюков был твой пес, Жонатан. Тюк был легче остальных и по форме напоминал собаку. Я его нес один.

Обмотанный цепью, я не мог даже кулаков сжать. Ногти скребли по ткани брюк. Я взглянул на Мишеля. Он расхаживал с угрожающим видом, держа в руке острый камень. Мне стало страшно за Фарида.