Головокружение

«Сенсация! Трагическое происшествие рядом с зоной Кадаф! Только что стало известно о дерзком убийстве нава прямо у стен Кремля! Подробностей пока нет, сообщения с места трагедии противоречивые, мы пытаемся получить комментарии в пресс-службе Темного Двора, но безуспешно. Оставайтесь с нами…»

(«Тиградком». Экстренный выпуск) 

«Провалившийся асфальт – теперь и в Кремле! Известная и надоевшая всем болезнь московских улиц добралась до самого центра. Сегодня в полдень, неподалеку от Кутафьей башни, на глазах у многочисленных туристов, на мостовой образовалась огромная, длиной не менее двадцати ярдов, яма. И лишь по счастливой случайности никто не пострадал. Коммунальные службы обещают ликвидировать этот позор в самые быстрые сроки, но, может быть, уродливая яма, возникшая рядом с президентским кабинетом, заставит нашего мэра…»

(«Вести-Москва»)

* * *

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 7 июня, вторник, 15:06

– Ты броник надел? – поинтересовался Контейнер, с подозрением глядя на фюрера. – А то я знаю, ты не любишь.

– Нафел, нафел, – махнул рукой Кувалда. – Пошли.

– Хорошо надел? Все подтянул? – С тех пор как всезнающий Иголка растолковал ему, какую необычайную важность имеет живой фюрер для их благополучия, Контейнер утроил бдительность и, случалось, действовал одноглазому на нервы сильнее въедливого приятеля.

– Не первый раз, мля.

– А горшок?

– Сам ты горшок!

– Надел, спрашиваю?

– Как спрашиваешь?! – возмутился фюрер.

– Вслух, твое высокопревосходительство. Надел?

– Мля, Контейнер, ты мне мама, что ли?

– Типа того, – серьезно подтвердил боец.

– Типа, пока ты жив, великофюрерское высочество, мы тоже живы, – встрял в разговор Иголка. – Так что мы тебе и мама, и папа, и даже бабушка, мля.

И клацнул дробовиком.

– Урофы.

– Какие есть.

– Лафно! – Одноглазый понял, что телохранители не отстанут, и стянул шелковую бандану, продемонстрировав спрятанный под ней металлический колпак. – Сойфет?

– Типа того, – кивнул Контейнер. – «Дырку жизни» приготовил?

– Заткнись! – Фюрер вернул бандану на место, вздохнул и приказал: – Впереф!

Контейнер снял автомат с предохранителя и встал возле двери.

– Приготовились.

Палец Иголки лег на спусковой крючок.

Когда-то давно Кувалда проводил совещания с уйбуями за длинным столом своего кабинета, допуская их, так сказать, в святая святых, к самому хранилищу наличной части семейной казны. Однако последний бунт, в ходе которого неблагодарные сородичи едва не прибили одноглазого, вдребезги разнесли его резиденцию и серьезно повредили знаменитый на весь Форт сейф, заставили фюрера пересмотреть правила проведения совещаний. Теперь уйбуи собирались в подвальном помещении главной башни, низкие потолки которого производили на верноподданных гнетущее впечатление. К тому же вытянутый зал напоминал тир, а для усиления эффекта Кувалда распорядился развесить в дальнем торце помещения мишени, намекая, что шутить его телохранители не будут.

– Что-то они буйные сегофня, – встревоженно протянул фюрер, прислушиваясь к доносящемуся из-за двери шуму.

– Может, гранату туда швырнем? – предложил ехидный Иголка. – Для начала, так сказать?

Идея, в целом, одноглазому понравилась, он едва не кивнул, разрешая телохранителю «начать разговор», но вовремя опомнился:

– А с кем я совещаться буфу?

– С кем останется. – Боец зевнул. – Уйбуев много, а если тебе покажется, что их мало стало, еще призовем. Дураков еще больше.

– Нет, гранату не нафо, – отверг Кувалда заманчивое предложение. – Но фержи ее поближе, мало ли?

– Я лучше из дробовика, гранатой ить самому пораниться можно.

– Тоже правильно, – одобрил фюрер и кивнул Контейнеру: – Фавай.

Телохранитель приоткрыл дверь, и донеслось:

– Сука!

– Кто-нибудь! Спасите!

– Сука!

– На помощь!

– Хорошо, что у них оружия нет, – прокомментировал происходящее Иголка. – А то бы уйбуя-другого недосчитались.

– Лучше бы гранатой, – проворчал Контейнер.

– Объявляй, – прошипел Кувалда, недовольный тем, что его не замечают, и боец завопил:

– Дорогу великому фюреру!

Но услышан не был.