Голос в ночи

Откуда-то опять из пустоты рядом с белокурой девицей неожиданно появилось кресло. Она села в него. Проповедник простер к ней руки и несколько минут в напряженной тишине притаившего дыхание зала молча смотрел на девушку. Он ничего не говорил, губы его не шевелились, но Гретхен вдруг заснула. Или она лишь притворялась?

— Готова ли ты внимать голосам космического пламени? — торжественно спросил проповедник.

— Да, я готова внимать голосам космического пламени, голосам старших братьев, — певуче ответила девушка.

Тогда проповедник повернулся к залу и предложил подойти к нему двум желающим и задать любые вопросы.

— Только двое! — поспешно повторил он, когда в зале началось движение, и даже для убедительности показал на пальцах. — Как всегда, мы публично ответим двоим, дабы рассеять сомнения неверящих. Остальные могут приходить для личной беседы в часы, указанные в наших объявлениях.

Видно, у этих космических чудотворцев строго разработанный ритуал и даже твердый график. Мне стало смешно.

Но дальше начались занятные вещи. Первой к проповеднику стремительно пробилась, растолкав всех, сухонькая старушка в черной шляпке, с зонтиком в руках и начала что-то быстро шептать ему на ухо. Потом проповедник кивнул, отстранил от себя старушку и громко спросил у девушки, неподвижно застывшей в кресле, освещенном теперь ярким лучом света, падавшего откуда-то с потолка:

— Слышит ли твоя душа, о чем спрашивает эта женщина?

После короткой паузы девушка ответила:

— Да. Она хочет знать, стоит ли ей вложить свои сбережения в акции интересующей ее фирмы или подождать. Стечение планет благоприятно, хотя есть угроза повышения налогов и роста цен…

Девица пророчествовала в том же духе довольно долго, потом замолчала.

Старушка начала быстро-быстро кланяться ей и что-то сунула в руку проповедника — наверное, деньги. Она явно осталась довольна ответом.

По залу прошелестел восторженный шумок.

Вторым к проповеднику протолкался рослый парень лет двадцати пяти с обветренным, загорелым лицом, ставшим совсем багровым от волнения, — наверное, крестьянин, потому что его интересовали виды на урожай винограда. Гретхен ответила ему обстоятельно, хотя тоже несколько туманно. В этом не было ничего, конечно, чудесного: прогнозы на урожай у нас печатают многие газеты.

Удивительным было то, что девушка опять каким-то образом угадала и этот вопрос, хотя парень задавал его на ухо проповеднику, как и старушка!

Никаких знаков проповедник девушке не подавал — не то что эстрадные «чтецы мыслей» — я не сводила с него глаз. Да и какими условными знаками удалось бы передать суть длинных вопросов? К тому же девушка в кресле, по-моему, в самом деле отвечала во сне, не притворялась.

Еще несколько человек осаждали проповедника, но он отмахнулся:

— Завтра, завтра! Приходите все желающие, все страждущие и взыскающие истины — голоса старших братьев откроют вам ее.

Может, все было ловко подстроено заранее? Вряд ли: и старушка и парень явно не походили на подставных лиц. Вести себя так естественно могли бы только гениальные актеры. К тому же старушку в зале многие знали, вокруг нее сразу собрались кумушки, оживленно обсуждавшие «чудо».

Опять зазвучала «космическая музыка», запели ангельские голоса. Разговоры и шум в зале стихли. Возбужденной толпой все сильнее овладевал мистический, суеверный экстаз. Я невольно ощущала это по себе…

— Введите ее! — громко и властно приказал проповедник.

«Словно конферансье объявляет следующий номер», — нарочно насмешливо подумала я, чтобы поскорее прогнать иронией колдовское наваждение.

Но в этом представлении номера были хорошо продуманы и декорации превосходны…

Двое молодых мужчин в строгих черных одеждах, похожих одновременно и на монашеские рясы и опять-таки вроде на какие-то костюмы космонавтов, ввели под руки женщину с бледным, рано постаревшим лицом. Она поворачивала голову во все стороны в страстном ожидании чуда. Глаза у нее были широко открыты, но ничего не видели. Женщина была слепой.

Замерший в ожидании зал следил, как ее вели к проповеднику, отступившему еще дальше в темноту и почти невидимому.

Спящая девушка вдруг встала и походкой сомнамбулы отошла в сторону от кресла. Теперь ее тоже почти не было видно, лишь смутно белело платье в темноте.

Слепую женщину усадили в кресло под слепящий свет прожектора. Но она не видела света, глаза ее не моргали.

— Готова ли ты, бедная сестра моя? — торжественно спросил проповедник.

— Да, я готова, — срывающимся голосом ответила женщина, вцепившись в подлокотники кресла.

— Тверда ли твоя вера?

— Да, тверда. Я верю, верю! — исступленно, как заклинание, несколько раз повторила женщина.

Пауза. Звенящая тишина…

— Спи! — вдруг властно приказал проповедник. И женщина окаменела.

Луч света, падавший на нее, начал медленно меркнуть. Вот уже лицо женщины едва различимо…

— Сейчас ты прозреешь, сестра моя, — негромко и певуче начал говорить проповедник. — Я буду считать до пяти, и когда я скажу «пять», всемогущие космические силы старших братьев вернут тебе зрение. Ты снова все будешь видеть. Я считаю. Раз… Два…