Голос эха

– Олег, я понимаю твою осторожность. Я не спал всю ночь обдумывая наилучший вариант. Всё решил сегодняшний сеанс и его расшифровка. Очень обнадёживающие результаты. Возможно тебе кажется, что мы применяем чрезмерно активные методы лечения там, где вполне подойдут стандартные методики, и я с тобой согласен, если бы не одно “но” – у тебя нет времени.

Я нервно заёрзал.

– Вот сейчас стало даже немного страшно. Проясни ситуацию.

– Ну, ну, не стоит так драматизировать, – он был серьёзен и спокоен, чем внушал уверенность, которая у меня буквально таяла, – Но через пару дней тебе предстоит профессиональное тестирование, корпорация хочет быть уверена, что не потеряет денег доверив тебе важную работу. Как по мне так ты уже вполне работоспособен, но моё заключение для них вторично. И ещё, – он подошёл ближе и заговорил вполголоса. – Предварительные результаты расшифровки первого сеанса показали несколько областей памяти которые пока заблокированы. Большая часть не относится к профессиональной сфере и её мы трогать не будем, дабы избежать излишнего вмешательства. А вот то что связано с работой мы и хотим прояснить. Воздействие на мозг минимально. Мы как будто протираем грязное окно.

Я полулежал в кресле, немного нервничал и никак не мог расслабится, не смотря на спокойный голос доктора и убедительность его доводов.

– Расскажи о рисках. Я не стану психом?

– Я с тобой предельно честен. Врать мне нет никакого смысла. Любая твоя проблема с головой ударит по моему авторитету, авторитету моих коллег. И если тебя это успокоит, у них есть и обратная методика. Мы откатим твой мозг к состоянию до процедуры.

– Ты так говоришь, будто имеешь в руках совершенный интерфейс к моему мозгу. Даже я знаю, что такого нет. Или я не прав?

– Ты прав. Это Святой Грааль физиологии мозга – общение с ним напрямую и даже с каждой его структурой отдельно. Но эта методика близка как ни какая другая. А совместно с функциональной магнитно-резонансной томографией высокого разрешения позволяет подойти вплотную к разгадке работы мозга – о чем так мечтают когнитивные нейробиологи. И эту методику мы будем применять, чтобы тебе помочь.

– Не очень хочется быть подопытным кроликом, я-то рискую своей личностью – собой!

– Риск, пусть и небольшой, но есть. Я не давлю на тебя. Только прошу принять взвешенное решение.

– Конечно, Сергей, я понимаю. И стараюсь как следует всё обдумать.

– Может тебе посоветоваться с женой? Я позвоню.

Я всё знал наперёд: как она выслушает меня, как будет ещё раз расспрашивать Сергея, и всё равно оставит выбор за мной. И решил её не беспокоить. Ей лишние волнения ни к чему она и так двое суток не спала, переживая из-за меня.

– Я согласен. Я подпишу бумаги и начнём.

– Всё не так просто. Связаться с женой всё-таки придётся, требуется и её подпись. Это стандартная процедура, если нет полной уверенности в дееспособности пациента. У нас есть её разрешение на стандартные методы лечения, но на эту процедуру требуется отдельное. Я пойду и вызову её, а ты пока ознакомься с бумагами.

Он протянул мне несколько листов и вышел из кабинета.

Тем временем в кабинете началось движение. Двое врачей сняли с моей головы сетку электродов выключили приборы и вышли. Сидевшая напротив невролог – лечащая меня доктор Питерс, складывала в ящик стола наборы электродов. Я ещё минут пять знакомился с документом после чего подписав отложил его. Делать больше было нечего, и я решил расспросить её подробнее.

– Доктор, Питерс, расскажите мне подробнее о предстоящей процедуре.

Она закрыла ящик стола, пододвинулась ко мне поближе и с нескрываемым удовольствием стала рассказывать о предстоящем эксперименте.

– Я надеюсь, мой рассказ снимет все возможные опасения, которые есть у вас относительно процедуры. Первое, вас переместят в наш специальный томограф, вы там были уже и процедура вам известна. А для проведения стимуляции нам необходимо сделать так, чтобы мы смогли точечно воздействовать направленным электромагнитным полем на нужные зоны мозга и передать вам определённые картинки и звуки, и для этого у нас есть уникальная разработка нашего экспериментального отдела – специальные «изолирующие очки прямого взаимодействия», – Питерс, произнося это название, даже закатила глаза вверх. – Название не моё, а кого-то из учёных, они любят дать название так, что потом одно мучение, хорошо ещё что не на латыни.

– Док, я прошу подробностей, «изолирующие» я ещё понимаю, а вот «прямого взаимодействия» требует пояснения, – мне стало так интересно, что волнение отошло на второй план.

– О, это удивительный по реализации идеи проект, в нём участвовали лучшие лаборатории корпорации и всё это ради того, чтобы сделать возможным смотреть мультики или кино лёжа в томографе! – Питерс не скрывала улыбки и, как мне показалось, искренней гордости. Она встала со стула подошла к шкафу с матовыми стеклянными стенками и поднесла карточку к его замку. Замок едва слышно щёлкнул и открыв дверцу доктор достала белую коробку.

– Сейчас вы увидите это удивительное творение, которое оказалось сегодня так кстати.