Гололед

Теперь мне предстояла встреча с Семеном, с… которой я познакомился еще три года назад. Когда перебивался в Марсельском порту временными подработками. И лелеял самые, что ни на есть преступные намерения. Первый раз я ее встретил в тот момент, когда трое негров настойчиво убеждали ее познать радости настоящей мужской любви. Причем демонстрируя не свои мужские достоинства, как и положено у обезьян, а ножи. Пришлось вмешаться, так как ее ответ насильникам был изложен на изысканном матерном русском языке. Я уложил двоих, а ее мне пришлось оттаскивать от третьего африканца, которого она забивала ногами. Причем, очень умело. Тогда, к моей помощи она отнеслась насторожено и только морщилась, когда я ей перебинтовывал раненную руку.

— Тебя нужно к врачу, рану придется зашивать. И проколоться необходимо, неизвестно в чем эти черномазые ковырялись своими ножами, — сказал я на русском.

— Ты русский…

— Нет я арап. Вот те крест.

— Гонишь, но мне в больницу нельзя. А на «доброго» лепилу нет денег. Я сегодня первый день, как вышла работать в порт по полусвободному режиму.

— А где работаешь?

— На складе, управляю погрузчиком.

— А эти кто, — кивнул я на лежащие в бессознательном состоянии тела негроидов.

— Да нарки какие-то, временно нанялись на наш склад мешки потаскать вручную.

— Проблем с ними не будет? — Кивнул я на отключившихся нигеров.

— Нет, разве, что у них будут. Вот только, я их ножи заберу и выкину.

— Ладно, пойдем я сам тебе окажу медпомощь. Аптека рядом.

В аптеке я купил все необходимое для обработки раны. На территории складов нашли неприметный закуток, где я вколол ей ударную дозу антибиотиков, обработал рану, зашил и укрепил пластырем тампон.

— Ты не врач, это точно. Но опыт есть… военный? Бывший, — уверенно сказала она.

— Работать сможешь? — поинтересовался я, — а вот лишние знания, многие беды.

— Поняла не дура. А работать придется, куда я денусь.

— Ты путаешь темы. Запомни, сейчас ты просто работаешь, а не сидишь в тюрьме. Опиши начальникам на складе случившееся, они должны понять. Потом отработаешь, вот от этого никуда не денешься.

— Со мной этот номер не пройдет. Эта сука, ажан-смотритель, привел меня на работу и сказал им, что я проститутка.

— А что нет, — я с интересом оглядел ее.

Симпатичная молодая женщина, правда излишне мускулистая, но это на любителя.

— Нет, — с вызовом ответила она, — это на меня работали девушки и у нас был не бордель, а пансион.

— Ясно, пансион типа борделя или наоборот. А звать то как?

— Семен, только не смейся, гад.

— Ни хрена себе, так тебя и зовут здесь?

— А они не понимают, что это мужское имя.

— Ладно, не мое дело копаться в чужой жизни. Прощай.

— Прощай… а вот тебе бы я дала. Ты мужчина. И вообще, я здесь года на четыре прописалась. Обращайся если что.

Пару раз обращался за помощью, по мелочам. И всегда без отказа.

В порту мне сказали, что Сэмэн, освободили год назад. За примерное поведение и она опять занялась своим ремеслом, так что я могу ее найти, вечерком, в ночном клубе «Парадиз», в Старом порту. Ну, что же вольному воля… как говорится.

И здесь мой глаз зацепился за что-то знакомое… за силуэт судна пришвартованного у приемника разделочной верфи.

— Уважаемый, — обратился я к, похоже, старшему стивидору приемника, — не подскажете, что это за судно у вас пришвартовано.

— Русский бизнес. Притащили этот самоходный плашкоут на продажу… — начал было он и с интересом посмотрел на меня.

А я понял, не дурак и решил не мелочиться, достав из портмоне купюру в 100 франков.

— … а он никому здесь не нужен. Поэтому они его пригнали к нам на разделку и теперь торгуются с нашим патроном из-за каждого сантима.

— А где они расположились?

— Да так и живут, в кубрике на судне. Клошары…

Я передал ему купюру и предупредил:

— Ничего не говори своему патрону и проводи меня на судно. Получишь еще 50 франков.

Кубрик пропитался устоявшимся запахом перегара и табачного дыма. Двое сидевших в кубрике типов с тоской смотрели на опустевшую литровую бутылку дешевого кальвадоса, пустую банку из под сардин и не обращали на нас никакого внимания.

— Месье, — обратился я к своему сопровождающему, — вы не скажете, как я смогу вас найти. Несколько позже, скажем, через 1–2 часа. У меня будет к вам выгодное предложение.

— Я сегодня дежурю и буду на верфи до утра, а они, — он кивнул в сторону членов экипажа, — знают где меня найти.

— Витя, вот же сука этот франк, — сказал плотный мужчина лет за тридцать, обращаясь к своему напарнику, — ни тебе здрасьте, ни до свиданья.

— Вы по какому вопросу, мистер, — на ломанном английском обратился ко мне Виктор.

— Если я скажу, что повидаться с земелями, вы мне поверите?

— Бутылку ставишь, я даже в то, что ты пришел нас выручить поверю. И заодно в старика Хоттабыча. — Он протянул мне руку для рукопожатия и представился, — Виктор Корякин, в недавнем прошлом штурман гражданского морского флота СССР, потом палубный матрос на греческом сухогрузе, а сейчас — мердэ. Если говорить цивилизованно.

— Владимир Упоров. Был механиком, сейчас моторист, а остальное все тоже самое, — пожал мне мне руку первый моряк.