Голодный гоблин

Кроме того, в отеле «Лэнгем» Джордж сообщил миссис Обер, что должен спешить к обеду. Он не сказал, что спешит домой к обеду, а только что должен торопиться, и мы знаем, что его ждал обед на Девоншир-стрит в обществе Пат и кузена Харви. И что же там случилось после обеда?

Теперь Уилки Колллинз снова переключил внимание на Кита:

– А случилось то, мой дорогой друг, что появились вы. И Харви Туайфорд прекрасно знал, кто вы такой. Когда он говорил с вами в присутствии одной лишь Пат, он назвал вас ирландским журналистом. Но когда он представлял вас Джорджу Боуэну, то, если вы правильно привели его слова, он не говорил ничего подобного. Он описал вас лишь как человека, который в прошлом году в Вашингтоне уделял много внимания Пат и ее матери. Джордж ответил... что именно?

– Джордж ответил, – сказал Кит, – что знал меня только как нью-йоркского журналиста, который работал для издания «Баннер» и числился нью-йоркским корреспондентом лондонского «Клэриона».

– Совершенно верно! Значит, когда в разговоре с ним, рассказывая о событиях военных лет, вы пустили в ход несколько типичных американских выражений, в частности «улепетывать», что, естественно, должен был думать этот молодой человек?

– Вы же не хотите сказать, что, по его мнению, я был американцем?

– А вот вспомните, «первосвященник» Рискин мог поклясться, что вы были американцем. Да и сам полковник Хендер-сон мог бы прийти к этому выводу, не будь он в курсе дела. Да и вы сами постоянно употребляли типичные для янки... прошу прощения, заокеанские... обороты речи.

– Но американец, который преследовал Мюриэль?..

– О, наш уважаемый Джордж недолго пребывал в заблуждении. Харви Туайфорд на следующий же день внес поправку. В пятницу вечером он уже был в другом настроении. Вы проявляли интерес к Пат. Но вы могли интересоваться и «его» Мюриэль.

В то время он еще не получил формального приглашения в «Удольфо», – продолжил мистер Коллинз, – хотя ожидал, что оно скоро появится. Он прикидывал, как ему убить мистера Сигрейва при первой же возможности. Избавившись от мужа, он может испытать необходимость устранить и американского соперника. Обдумывая эти планы, он в компании Харви Туайфорда дождливым вечером пятницы покинул Девоншир-стрит. Проводив Харви до вечернего заведения, он подхватил там какую-то сговорчивую девицу. Оставив заведение, он щедро дал ей на чай и пошел домой за оружием, в котором нуждался. Продолжал лить сильный дождь, и, вернувшись на Девоншир-стрит...

Нигел Сигрейв выпрямился в кресле.

– Значит, Джордж стрелял и в тот раз! – рявкнул он, взмахнув кулаком. – С другой стороны улицы, или где он там прятался... и попал в колонну рядом с головой Кита. Боже милостивый, да у этого парня, должно быть, имелся при себе целый арсенал пистолетов!

Детектив-любитель аккуратно стряхнул пепел с кончика своей сигары, положил ее на край пепельницы и, размышляя, откинулся на спинку кресла.

– Вряд ли можно говорить об арсенале, сэр. Как выяснила полиция, ему принадлежали два револьвера: «томас» и «галланд-и-соммервиль», оба 38-го калибра, и оба куплены в оружейном магазине Стовера на Пэлл-Мэлл. «Галланд-и-соммервиль» он без всякой нужды выкинул, когда в первый раз стрелял в Сигрейва, а вот «томас» оставил, пока не обратил его против себя. Оружие вечера пятницы...

– Но почему он стрелял в меня? – вопросил Кит. – Он решил, что первым делом надо избавиться от американца?

– О нет! Предполагалось, что выстрел послужит всего лишь предупреждением, намеком на ту силу, которой он обладает, – на тот случай, если пустит ее в ход. Он никому не хотел причинить зла и не поранил вас. Об этом он чуть ли не со слезами говорил в своем предсмертном заявлении, и, скорее всего, это было правдой. Во время попытки покушения в оранжерее ему пришлось собраться с силами. И мы ведь разобрались с событиями в оранжерее, не так ли?

– Не совсем, – поправил его Кит. – Вы сказали, что часть из них была подражанием. В каком смысле?

– По профессии Джордж был сочинителем, – ответил Уил-ки Коллинз, – если вообще его можно было считать профессионалом в какой бы то ни было области. Разве Харви Туайфорд не рассказывал вам, что, когда Джордж сочинял, он оказывал мне честь, подражая мне?

– Как он мог подражать вам? Насколько я знаю, вы никогда не писали, как кого-то убили в стеклянной теплице или в помещении, которое было заперто изнутри и находилось под наблюдением?

– Совершенно верно. Да и сам Джордж ничего подобного не выдумывал. Он даже не догадывался, что мог бы создать что-то вроде чуда; он хотел всего лишь смутить вас загадкой. И снова я плохо выразил свою мысль. Я имел в виду совсем другой вид подражательства: непреднамеренное, даже неосознаваемое, но, наверно, инстинктивно верное, из тех, на которых и держатся выдающиеся сочинения. Если считать Джорджа Боуэна возможным убийцей, ситуация может вызвать воспоминания об одном важном инциденте в «Лунном камне».