Голодный дом

– Умеете вы правильные вопросы задавать, мисс Тиммс. – Фред Пинк достает коробочку мятного драже «Тик-так», вытряхивает три штучки, предлагает одну мне – я отказываюсь – и высыпает все три в рот. – Нет, доктор Кантильон леди Альбертину обманул. По-моему, он и сам прекрасно знал, что сеансы – почти всегда жульничество. После смерти душа пересекает Мрак, пространство между жизнью и морем Пустоты. Путь этот занимает сорок девять дней, но вай-фая там нет, если так можно выразиться, и сообщения посылать невозможно. Ни туда, ни оттуда. Медиумы, может, и считают, что слышат голоса усопших, но в действительности такого не бывает.

Ого, а дедок-то свихнулся.

– Сорок девять дней? Это точно?

Фред Пинк пожимает плечами:

– А что такого? Скорость света определена точно, правда? И число пи. И химические формулы. – Он с хрустом жует «Тик-так». – Вы в Северной Африке бывали, мисс Тиммс? В Атласских горах?

Я мотаю головой.

– А я вот съездил пару лет тому назад. Выиграл три тысячи фунтов в моментальную лотерею – и поехал. Три тысячи фунтов в Алжире – целое состояние, если расходовать с умом и от карманников держаться подальше. Ох, горы там вздыбленные, небо сухое, ветер горячий, все такое… странное, чуждое, необычное. Я до смерти этого не забуду. Если там долго прожить, то иначе мыслить начинаешь. Наверное, поэтому в шестидесятые хиппи туда и ломанулись, в Марракеш и тому подобные места. Знаете, мисс Тиммс, все-таки местность на любого человека действует, а пустыня нас, бледных северян, так изменяет, что родная мать не признала бы. День ото дня близнецы теряли свою английскость. Они потихоньку выучили арабский, питались местной пищей – лепешками, хумусом и инжиром. Иона бороду отрастил, Нора ходила в абае, как положено правоверной мусульманке, а сандалии и дишдаша в жару гораздо удобнее ботинок, запонок, нижних юбок и прочей привычной нам одежды. Кантильон пишет, что близнецы забыли о календаре. Прошел год, за ним второй, третий. Нора и Иона изучали оккультные премудрости и странные науки, для которых нет названия в английском языке; они постигали то, что доступно лишь избранным умам, да и то не всяким. С внешним миром Грэйеров связывали только редкие приезды доктора Кантильона. Он рассказывал им о том, что происходит в мире – о кровавой бойне во Фландрии, о провале Дарданелльской операции, о тяжелых потерях в Месопотамской кампании, о политических чаяниях властей в Лондоне, Берлине, Париже и Вашингтоне, – но для Норы и Ионы все это казалось историями, вычитанными в книгах. Действительность была для них совсем иной. Долину, в которой жил сеид, они считали домом, а Путь Мрака стал для них родиной. Отечеством. – Фред Пинк почесывает шею – похоже, у него псориаз – и глядит сквозь меня, на залитые лунным светом далекие Атласские горы.

Часы с треснувшим циферблатом показывают 8:18.

– И как долго они там прожили?

– До апреля девятнадцатого года. Все кончилось так же неожиданно, как и началось. В один из приездов Кантильона сеид объявил, что научил близнецов всему, чему мог. Теперь их наставником должен стать земной шар. Что он имел в виду? И куда теперь податься? Возвращение в Англию их не привлекало – Четвинд-Питты вряд ли приняли бы близнецов с распростертыми объятьями. В Ирландии назревала гражданская война. Франция, как и вся Европа, страдала от последствий Первой мировой. Об Алжире все забыли. Леон Кантильон любил жить на широкую ногу, но с деньгами обращался беспечно и зарабатывать их не умел. Вдобавок теперь ему пришлось заботиться о странных близнецах – англичанах с арабскими ухватками. Как превратить оккультные знания Грэйеров в источник безбедного существования? Поразмыслив, Кантильон с близнецами решили отправиться в Америку. В июле того же года вся троица – дядюшка Леон с племянниками – отплыла в Нью-Йорк, пассажирами второго класса. Нора и Иона жаждали увидеть мир, точно так же как и нынешняя молодежь. В Нью-Йорке они сняли дом на Клинкер-стрит, в Гринвич-Виллидже.

– А, знакомые места, – замечаю я. – Нью-йоркский офис «Подзорной трубы» как раз на Клинкер-стрит находится.

– Правда? – Фред Пинк отхлебывает пиво, подавляет отрыжку. – Ох, простите. Надо же, как мир тесен.

– И чем они в Штатах на жизнь зарабатывали?

Фред Пинк многозначительно смотрит на меня:

– Спиритическими сеансами.

– Но вы же сами только что сказали, что сеансы – жульничество.