«Голод», повествует о зомби-апокалипсисе, эпицентром которого стал тихий восточноевропейский город. В центре сюжета — Теодор Трилеев, «частный детектив». Связавшись с влиятельным незнакомцем, Тео оказывается втянутым в клубок интриг, сплетенный вокруг вырвавшегося на свободу вируса. Но, если присмотреться, в мире «Голода» мало геройства. Здесь нет места для слащавых слов и красивых поступков. Коррупция, заговоры, убийства и начало ужасной эпидемии — все это заставляет людей срывать маски и показывать свою истинную сущность. Здесь нет места героям, и новым миром правят бездушные безумцы и подлые лицемеры… и еще, мутные личности, как Теодор Трилеев. Этого человека ждет долгий путь домой. Отступать назад уже поздно. А впереди — лишь дорога через ад. Счастливчики падут жертвами зараженных Да и главный герой здесь отнюдь не человек. Главный герой романа — город, совсем еще недавно бывший уютным провинциальным местечком. Ныне же, обреченный, Город вымирает от таинственного вируса, превращающего людей в кровожадных безумных тварей… Добро пожаловать на ужин с зомби… Старый мир рухнул. И для человечества наступил долгий темный вечер. А впереди — только лишь ужин с зараженными. Не каждый доживет до утра. Кто-то будет гнить заживо. Других ждет беспощадная борьба. А кто-то — просто… еда. Выживших ждет беспощадная борьба… Убей или будешь убит. Восточная Европа. Наши дни. Частный детектив Теодор Трилеев берется за очередной «заказ». Связавшись с влиятельным незнакомцем, Тео отправляется в Боровск — в тихий город, совсем недавно превратившийся в крупный центр фармацевтической промышленности. С первых дней своего пребывания Теодор оказывается втянутым в клубок интриг, сплетенный вокруг вырвавшегося на свободу вируса. Коррупция, заговоры, убийства и начало ужасной эпидемии — провал дела предрешен. Оказавшись в ловушке, теперь Трилеев готов бороться лишь за свою жизнь, но неожиданное знакомство с Ксенией меняет его планы. Попытки остановить эпидемию безуспешны. Расколовшись, руководство фармацевтического концерна втягивается в междоусобную борьбу. Город обречен, и власть над зараженным Боровском оказывается в руках Ивана Николаева. Лживый и беспринципный, охваченный безумием, он готов на все ради победы в бессмысленной схватке. Теодор Трилеев, его спутница Ксения и преданный своими людьми Артур МакАдамс — борьба с Иваном Николаевым объединяет их и дает достаточно сил для того, чтобы вырваться из обреченного города. Обманутые и отчаявшиеся, они вступают в последнюю схватку с Иваном. При создании обложки использовал образ, предложенный автором.
Любовь Попова , Максим Викторович Вазанов
Фантастика / Боевая фантастика / Постапокалипсис / Романы / Эро литература18+Максим Викторович Вазанов
ГОЛОД
ЧАСТЬ I
ЙОТУН. ЛЬДИСТЫЙ ВЕЛИКАН
Глава 1
Казалось, время перестало существовать в привычном для людей виде. Порой, каждое мгновение казалось вечностью, а порой целые часы пролетали за одно мгновение. Сейчас Он находился на той тонкой грани, которая отделяет сон от бодрствования, а здоровый сон — от лихорадочного бреда.
Вокруг не осталось ничего. Был лишь остров — небольшой клочок суши, на который со всех сторон обрушивались громады волн. Это были волны боли и леденящего озноба.
Мечась по острову, Он тщетно искал укрытие. Безумные волны все более наступали, и, наконец, островок был готов погрузиться в морскую пучину. Вскоре послышался гул. Шум нарастал, и, вскоре, превратившись в резкий отрывистый звук, гул смог разрушить этот безумный мир. Он успел это сделать, прежде чем волны успели накрыть беззащитный клочок суши и человека, безрассудно пытавшегося здесь спрятаться.
Проснувшись, он почувствовал, что находится в теплом помещении — крошечном и уютном, мягком мирке. А где-то за окном шумела собака, пробудившая его от безумного сна, вой которой чередовался с хриплым отрывистым лаем.
Сильное сердцебиение и ноющая боль, отзвук раздробленных ребер, едва ли оставляли шанс на нормальный сон. Но было и нечто и иное — монстр, пожиравший его тело изнутри.
Всматриваясь в темноту комнаты, он пытался вспомнить хоть что-то из событий последних нескольких дней. Сквозь пелену боли и усталости в его сознании всплывали лишь разрозненные мысли.
Темнота. На мгновение она накрыла все вокруг. Это был непроглядный черный мрак. Прошло лишь мгновение, и тьма сменилась яркой вспышкой. На какой-то миг водителю показалось, что Он и его автомобиль отправились бездну. Шум удара оглушил водителя. Пока это был лишь скрежет мнущегося металла. Боковые стекла, как и лобовое, мгновенно разлетелись, фонтаном осколков осыпав и человека, сидевшего за рулем. Вслед за этим последовал еще один удар — глухой удар грудью о руль. Лишь сейчас водитель понял, что система безопасности подвела его. За этим ударом последовали и другие. Должно быть, тело человека сейчас напоминало тряпичную куклу. Но боли уже не было — лишь еще одна вспышка, лишившая его всякой возможности видеть. Скрежет стал еще более сильным — металл разрывался на части. Неровные клочья скрежетали со все большей силой, а затем, в мгновение ока, сомкнулись вокруг него.
«Пробный заезд, за день до Большой Гонки» — эта глупая мысль не отпускала его. Она въелась в осколки воспоминаний. Она выдавливала из них остатки здравого смысла, подменяла их.
Но это была лишь череда образов — вспышка, окинувшая светом потемки его памяти. Сколько времени прошло с тех пор?
Лай собаки за окном остался далеко отсюда — на другом берегу этого странного моря. Где-то неподалеку от этих берегов утонула и мысль о «Большой Гонке».
Но это не могло продолжаться слишком долго, и воды Странного моря совсем скоро начали отступать. Отлив обнажил, затопленный совсем недавно, остров — сложенную из воспоминаний, неуклюжую мозаику.
Поворот. Он потерял управление на плавном повороте — на самом простом изгибе трассы, на которой Он тренировался последние четыре недели. Снеся барьеры, Он вылетел за пределы трассы, сметя основной и дополнительный барьеры. Его автомобиль застрял в какой-то металлической конструкции — там его и окутала тьма. После нее не было уже ничего — только лишь провал, казавшийся бесконечным.
Прошло совсем немного времени, и вскоре Он снова погрузился в безвременье, хотя теперь Он уже был далек от сумрачного, подобного бреду состояния.
Время шло — часы, а может быть, и дни, пролетали незаметно. Резкие погружения в темноту беспамятства, время от времени, чередовались со спокойным бодрствованием.
Но вскоре это прекратилось, и Он погрузился в сумрачное безвременье. Здесь не было ни времени, ни пространства. Было лишь крошечное помещение, то превращавшееся в целый мир, то обретавшее форму маленькой картонной коробки. Порой, сны казались реальностью, а порой, реальность превращалась в сон.
Первыми обрели реальный облик знакомые с детства герои религиозных притч и героических сказаний. Вслед за ними пришли образы из фантастических миров, а вскоре и боль обрела свой видимый облик. Она превратилась в серый шар. Иногда он крутился все быстрее и быстрее, а иногда — спокойно зависал в воздухе. Образы, появлявшиеся здесь, сменяли друг друга, продолжая свой путь, прочь от места, где пересекались их миры. Только серый шар неизменно присутствовал здесь, тесня тех, кто появлялся рядом с ним.
Шар рос — теперь он поглощал иные образы, а вскоре, изменив форму, он заполнил весь мир. Шар рос постепенно, то отступая, то врываясь в пространство мира с новой силой.