Голод сердца (СИ)

А от того, как ее язык, ее губы, двигались по его запястью, от тихого, чуть засасывающего ощущения ее глотков — его возбуждение стало почти болезненным. Он не помнил, когда зима в Бухаресте успела стать настолько жаркой, что его кожа покрылась испариной. А дыхание стало таким частым, словно Алек пробежал несколько километров. Собственно, оно не было настолько тяжелым, когда мужчина в самом деле бежал, догоняя Ярину.

Плоть Алекса, напряженная от одного ее присутствия, сейчас — болезненно пульсировала. Ад! Но ведь он всегда безумно желал ее…

И вполовину не так, как сейчас, тем не менее.

Понимание всего этого, дало Алексу осознание большего… Он хотел еще. Чтобы она снова и снова брала его кровь. Только его. И не так. Больше. Ближе.

Он желал ее обнимать, ласкать, когда Ярина будет утолять свой голод.

Не имея представления, когда именно успел погрузить свои пальцы в волосы Яри, Алекс чуть сжал руку, почти с сожалением, понуждая ту оторваться от своего запястья.

Она послушно поддалась, хоть он и видел, как сложно было ей прерваться.

Губы Ярины были в крови. В его крови. Почему ему это настолько нравится?!

— Прости, — Ярина виновато отвела глаза, — прости, Саша, я не хотела, чтобы тебе стало противно…

У него не было достаточного запаса воздуха, чтобы что-то объяснять. А хриплый звук, который издало спазмированное горло, не походил на непринужденный смех, который должен был бы ее успокоить.

Ну и черт с ним!

Алекс обхватил растерянную Ярину обеими руками, обнимая так, как все это время желал, и надавив ладонью на затылок, прижал ее губы к своей сонной артерии, пульс в которой стучал настолько громко, что было слышно на весь парк. Он мог поклясться в этом.

Тихо, целуя ее ухо, Александр прошептал:

— Я хочу обнимать тебя, когда ты пьешь, — он хотел большего.

Но посчитал неуместным сейчас упоминать об этом. К тому же, степень близости их тел не оставляла простора воображению, давая четко понять Ярине, что отвращение, было совершенно неподходящим определением его чувствам. Ее бедра дернулись навстречу его напряженному пульсирующему паху, а сама Ярина издала все тот же стон, сводящий Алекса с ума, и провела языком по его шее, оставив влажную дорожку, словно, даже так, смакуя вкус любимого.

И когда, не сдержавшись, она резко погрузила свои клыки в его шею, он с удивлением понял, что вполне может кончить от этого ощущения. Это было… немного ошеломляюще. Но Алекс просто принял данный факт.

Алекса дико, неистово возбуждало, как Ярина пьет его кровь.

— Я люблю тебя, — он глубоко вдохнул ее аромат, наслаждаясь тем, что она застонала от этого признания, крепче прижимаясь к нему, так и не прекратив тихих глотков.

Глава 4

Ярина удивленно смотрела на свои ноги. Последние пять минут.

Пока Саша гремел чем-то на кухне в квартире Каталины, расставляя продукты, купленные по дороге.

Он учел ее просьбу не ехать к нему домой, даже не выясняя почему.

И заставил Ярю одеть носки. С розовыми зайцами на них.

Купил в том же магазинчики, где и еду, и сам одел на нее, там же, в машине.

Это было… мило. Он, вообще, был очень мил эти два часа.

Она не хотела, чтобы он был милым, черт возьми! Ей хотелось другого отношения…

Вздохнув, Ярина осознала, что не испытывала необходимости в этом движении, а сделала так просто… по привычке? Хм, да, похоже, именно по этой причине.

Ярина вернулась к рассматриванию носков, задумавшись над тем, ощущает ли она холод?

И не знала, что ответить самой себе.

Когда, несколько часов назад, Яря пришла в себя, выплывая из странной темноты, окутавшей сознание в последние шесть дней — ей просто было плохо.

И не было деления на категории.

Все тело, каждая клеточка казалась сосредоточением всей возможной муки, всего того, что только могло вызвать боль.

Там, в той странной пустой полуподвальной комнате, где Ярина окончательно пришла в себя, ей было холодно, так, словно она была в Антарктике; ей было больно, так, словно тысячи иголок вонзились в каждый ее нерв, и… Ярину мучило что-то еще, чему она не могла дать определения…

Жажда. Скручивающая внутренности в тугой узел нужда. Голод, который ей никогда не доводилось испытывать.

И только тогда, когда в комнате появились ее мучители, Яря поняла, чего именно ей так хотелось.

Они пришли не одни.

Эти двое привели с собой жертву. Обед для нее. Маленькую девочку, в которой текла горячая кровь…

На миг, Ярину оглушил шум пульса этого ребенка, она почти видела, как алая густая влага течет под тонкой, бледной кожей девочки, безвольно стоящей перед ней, не понимая, что уже почти мертва…

Ей хотелось глубоко впиться в хрупкую шею, вонзить свои клыки, разрывая стенки тонких артерий, и жадно глотать.

И Ярина оперлась на руки, поднимаясь с жесткого камня, на котором лежала все эти дни, не понимая, что скалится, и тихо рычит, подползая к своей жертве…

Яря прерывисто вздохнула при вспоминании об этом, и уткнулась лицом в ладони, терзаемая жгучим чувством стыда.

Именно этот звук — ее рычание, и помог Ярине осознать, как она ужасна. Отвратительна. Она едва не убила маленького ребенка!