Голод Рехи

«Умереть от яда или заражения… Ну, не умер же. Либо шьешь ты хорошо, Лойэ, либо тряпица Митрия была с противоядием. Невероятно, конечно, но должен же быть от этих крылатых хоть какой-то толк», – добавил про себя Рехи, стараясь не вспоминать искаженные линии мира и прочие странности, связанные с Семарглами и Стражами.

Он вновь заснул, но через какое-то время вскинулся, разбуженный сдавленным воем. Он подполз к щели меж камней, вслушиваясь в смутно знакомый голос, и лицезрел, как по пустоши шатается одинокий странник с мечом за спиной. В сером силуэте с накинутым на голову рваным капюшоном безоговорочно узнавался Сумеречный Эльф. Но не страшный дух, не темный вихрь и даже не пленник в деревне врагов. Он бродил среди валунов, судорожно хватая воздух, протягивал руки и отдергивал дымящиеся обугленные ладони, заливаясь жалким сдавленным воем. Какая-то невероятная сила причиняла ужасную боль неуязвимому существу.

«Это линии мира так?» – почти с сочувствием подумал Рехи, осознавая, что даже пришедшие извне силы не способны спасти его мир.

Голод пути

Жар постепенно спадал, мысли прояснялись, и бредовые сны наконец покинули Рехи. Ему порядком надоело внимать голосу прошлых времен, тем более ничего нового пока не было, усталый рассудок постоянно крутил надоевшие картинки. Зато живучее тело восстанавливалось, преодолевая последствия отравления, и постепенно возвращались силы. Только делать ничего не получалось, поэтому давила бесконечная скука и неприятное ощущение зависимости от Лойэ, как будто она всю жизнь только и добивалась такой «любви». Раньше они сами по себе охотились, а теперь приходилось ждать ее возвращения с охоты, надеяться на подарок в виде очередного бурдючка со свежей кровью.

Впрочем, пару раз Лойэ не везло, она приносила только мелких ящеров. «А если и правда они раньше были собаками? Собаки… слово-то какое», – размышлял Рехи. Ему только и оставались мысли и раздумья. Он насчитал семь смен красных сумерек до того момента, когда яд, как показалось, окончательно покинул избитое тело. Тогда Рехи самостоятельно выбрался из пещеры и осмотрелся.

Царствовала глухая ночь, привычная и манящая простором пустоши. Слегка затхлый воздух пещеры сменился ветрами пустыни, напитанными вечным запахом гари. Рехи постоял какое-то время у края убежища, осторожно цепляясь за валуны. Ноги еще слегка подрагивали в коленях, но, если бы обошлось без сражений, он бы сумел в скором времени продолжить путь. Даже тяжесть заполученного в деревне чужого костяного клинка не давила на спину, Рехи специально проверил. Он размял плечи, попробовал перескочить с валуна на валун – получилось неплохо. Все мышцы, уставшие от лежания ничком на жестких камнях, благодарно отзывались легким покалыванием.

– Уже ожил? – вскоре приветствовала у входа в убежище Лойэ. Она вернулась с очередной охоты и наблюдала за неловкими упражнениями Рехи. Он слегка смутился и спрыгнул на землю. Нет, все-таки в ногах не было еще достаточной легкости, чтобы совершить это простейшее движение бесшумно.

– Ожил-ожил, – буркнул Рехи. Говорили они с Лойэ мало, как обычно; она все больше поругивала за что-то, потом то ли прощала, то ли себя обвиняла за чрезмерную мстительность. По крайней мере, Рехи отчетливо помнил, как часто она держала его голову у себя на коленях и что-то жалобно напевала, когда его мучила тяжелая трясучка. Кажется, один из заговоров старых людей на здоровье. Наверное, ее в деревне тоже старики научили.

Старики… Безумный адмирал… Кто бы мог подумать, кого с детства не слушался Рехи, с кем постоянно препирался, кого потом почти презирал. Наверное, впервые в сердце кольнула тоска по конкретному эльфу, а не по всей деревне. И не из-за давнего секрета, а просто… почему-то. Рехи и сам не догадывался о причинах, его занимало скорее появление Лойэ. «Как она теперь решит? Враг я ей или кто?» – думал Рехи. Даже после всего произошедшего он не доверял неуравновешенной девушке, прикидывая, как удобнее выхватить меч.

– Ну чего встал, как истукан? – фыркнула Лойэ, проходя мимо.

– А что надо-то?

– А не знаю.

Вот так они и перекидывались словами, не догадываясь о значении отдельных фраз. Сначала, в детстве, они повторяли за взрослыми из деревни, перенимали их манеры, их привычки. Потом придумывали что-то свое, теперь потеряли образец, а новый не придумался. Поэтому они не знали, о чем говорить, что обсуждать.

– Ты где охотилась? – спрашивал Рехи.

– Да там… Остатки деревни людоедов разбрелись по пустоши. Ошалелые они сейчас, ловить-то легко, – объяснила Лойэ. – Помнишь, «бабах» какой был? Такой «бабах»! Аж над всей пустошью…

– Еще бы! Я был там, – напомнил Рехи с усмешкой. Значит, все-таки коварные враги превратились в таких же скитальцев. Сумеречный Эльф постарался. Тринадцатый Проклятый.