Голод. Одержимые

Но этот страх ничто, по сравнению с тем, что я испытываю позже. Мне на спину после промывания накладывают заживляющую мазь. Как раз в этот момент из светлого коридора раздается отчаянный крик. И по уровню силы гораздо хуже того, что издавала я пару часов назад. В большое заставленное кушетками и кое-какими медицинскими приспособлениями помещение вводят женщину, огромную и кажется уже на сносях.

Я сразу вспоминаю аккуратный животик Майи и меня охватывает страх. Кого носит эта женщина. Орангутанга?

Но самое страшное это то, что ее просто кладут на одну из кушеток, раздевают снизу, даже не снимая платок, в котором обязаны ходить все. И… просто оставляют орать от боли. Прикрываю уши, но помогает мало. Тем более, что крик становится громче, и я не понимаю к чему такие вопли. Я ходила на курсы и там учили дышать во время схваток. Но, судя по всему, здесь никого ничему не учат. Женщинам друг на друга просто наплевать. Как мне сказали, они здесь никто. Один шанс есть — это родить сына, тогда ты становишься хрен пойми какой женой.

Огромный крысятник, где все бьются за одного мужчину.

И мне становится стыдно, ведь мой мужчина и не смотрел в чужую сторону. А при его харизме и силе тела, влиянии, собрать гарем было бы не так сложно.

И я сейчас совсем не уверена, что отказалась бы от Макара, заимей он себе такой.

Где же ты, милый? Господи, только вытащи меня их этого ада. Сделаю все, что ты хочешь. Да и мысль о беременности вызывает тошноту, потому что роды, которые я наблюдаю, далеки от романтических, что любят показывать даже на ББС.

Врач лениво заходит в самый последний момент, брызгает на руки каким-то раствором и принимает огромного, разрывающего в кровь женщину, ребенка.

Я сглатываю и отворачиваюсь. Господи, при всех его деньгах, шейх не хочет тратиться на нормальный уход. И мне говорят есть все еще хуже.

Питомник, где женщин держат в клетках для услады зверей — охранников, чтобы те не трогали наложниц шейха и не умирали за это.

Мысли об убийстве меня посещают все чаще, особенно в отношении того человека, кто вывел на меня шейха. И если это Данила, я сама вложу пистолет в руку Макара и с наслаждением буду смотреть, как он отстреливает его голову. Точно так же, как отрезали голову охранника, посмевшего тронуть одну из наложниц.

— Это какой-то треш, — говорю я, выпиваю сок и съедаю несколько кусков конины.

Есть надо, если собираюсь сбежать, как только появится Макар.

— А почему ты думаешь, что он появится? — спрашивает Алена, девочка, что приносит мне еду и еще не забыла русский язык. — Он же изнасиловал тебя.

Да… Кажется я была слишком откровенной.

— Иногда даже любящие мужчины так поступают… Понимаешь?

Она упрямо качает головой.

— Разве можно такое простить?

— Простить можно все, что угодно, — особенно если выносила мозг ему шесть месяцев.

С трудом сажусь на кушетке, смотря как недавно беременную женщину, истекшую кровью, увозят. Так и не оказав помощи.

И я бы могла помочь, вспомнить все, чему меня учили, но нужно копить силы, а выступать в чужом улье глупо. Ужалят.

Поэтому я, проглатывая тошноту, дохожу до своей берлоги два на полтора метра и смотрю в окно, в ночь.

Уже собираюсь лечь спать, как вдруг вдалеке слышу громкую, родную речь.

И душа заполняется янтарным светом, рвется ввысь из моего израненного сердца.

Макар.

Эту угрожающую хрипотцу я узнаю откуда угодно. Где бы я не была. Что бы не натворила. Он всегда за мной придет, убьет врага, отшлепает и трахнет.

Глава 50. Макар

План есть. Результат будет. Но смотря на этого ох*евшего «султана» на своем троне, я чувствую, как меня колбасит. Потому что этот гавнюк нагло врет. Нет видите ли у него русских и никаких блондинок он не знает. Но внутри меня сидит очень твердое убеждение, что Вася здесь. Нутро подсказывает. Сердце обливается кровью от невозможности вспороть горло этому черномазому и пойти искать Васю.

Она здесь. И когда я сорвался на крик «Вранье», она должна была меня услышать. Но Илий пинает меня по ноге и знаком приказывает молчать.

В дар шейху, как часть плана, чтобы усыпить бдительность, были отданы мешочек с алмазами и девчонка Захара и Рената, закутанная в ткань миллитари.

Шейх долго к ней присматривался и согласился взять себе и даже отдать за нее одну из пользованных русских женщин гарема. Русскую Кристину.

Это у него так русских нет, ага.

То, как подружка Кати попала в этот притон мне не интересно, но дыхание перехватывает, когда я вижу измученную, всю в грязи девушку. Она еле волочит ноги, пока ее ведут двое охранников. И судя по довольным рожам, буквально пару минут назад они спустили в нее пару унций спермы.

Животные.

Я сглатываю, боясь представить, что подобное могло произойти и с Васей. Но она другая, чистая, светлая, скорее всего шейх хочет оставить ее себе. И нужно торопиться, потому что он сдохнет прежде, чем прикоснется к моей девочке.

Мы уходим, предварительно проверив как работает связь с Катей, которую привели, судя по ее глазам, в женский гарем.