Голод богов (1)

— Скажите, легат, — продолжал Румата, — с кем вы бились несколько дней назад? И кто изъял трезубец из значка легиона?

— Вы все замечаете, Светлый, — спокойно ответил Флеас, — лучше будет, если я расскажу по порядку…

Много позже доктор Будах в «хронике войны летнего солнцестояния» напишет:

«Получив известие о гибели стотысячной армии в заливе Арко, о чем подробно рассказывалось в предыдущих главах, великий магистр Йарбик немедленно распорядился созвать чрезвычайный военный совет.

Император Тиллан отнесся к приглашению на совет с демонстративным равнодушием.

— Если Бог действительно заботится о Святом Ордене, то зачем такая суета? — сказал он, — а если Богу это безразлично — то и нам тоже. В любом случае у нас нет оснований для беспокойства.

Получив такой ответ, Йарбик пришел в бешенство. Он вторично послал за Тилланом, приказав напомнить, что Церковь имеет власть даже императоров лишать короны.

На столь явную угрозу, Его Блистающее Величество ответил:

— Напомните досточтимому Йарбику, что Румата Эсторский имеет власть даже магистров лишать шкуры. Пусть лучше подумает об этом, а не о нашей короне.

В подобных обстоятельствах публично высказанный намек на ужасную смерть арканарского магистра Цогана, никак не мог остаться без последствий. Через час орденская гвардия разоружила дворцовую охрану и Тиллан, вместе с семьей оказался фактически под домашним арестом — к чему он, видимо, и стремился. В качестве узника, а не сторонника Святого Ордена, он мог рассчитывать на гораздо лучшее отношение Светлых по окончании войны — тем более, что Румата сам был уроженцем Метрополии и высказывался в адрес императорской фамилии с неизменным уважением.

Трудно сказать, чем были продиктованы дальнейшие действия императора — политической игрой, личной обидой на неуважительное отношение со стороны орденской охраны или же и тем и другим.

Если то был политический расчет, можно сказать, что Тиллан ошибся лишь в одном. Он не ожидал, что великий магистр Йарбик осмелится отдать приказ о казни членов императорской фамилии. Наверное, это трудно было предвидеть — ведь по всем канонам политики, в сложившейся к этому времени тяжелой военной ситуации, Святой Орден никак не должен был идти на столь непопулярные меры в собственной стране.

Так или иначе, когда охрана, состоящая из офицеров Ордена, без высочайшего соизволения вошла с обнаженным оружием в обеденную залу, Тиллан достаточно громко произнес:

— Печально, что мудрость императора Дескада в свое время уступила его великодушию. Будь иначе, он не пригрел бы на груди гадину, которая триста лет пила кровь из наших добрых подданных, а сейчас ужалила нас в самое сердце. Он бросил бы ядовитую тварь в огонь.

С этими словами император сорвал с груди священный трезубец и бросил его на горящие угли очага. Его примеру тут же последовали все придворные.

Разумеется, о таком небывалом случае было доложено великому магистру. Нелояльность двора по отношению к Церкви обнаружилась столь очевидным образом, что было решено без промедления ревизовать все легионы и заменить имперских офицеров на офицеров Ордена. Тем временем, среди легионеров каким-то образом распространился эдикт, который теперь принято называть посмертным.

…

Мы, император Тиллан, волею ведомых и неведомых богов, законный правитель обеих земель и разделяющего их моря, исследовав дела обществ, именуемых Святым Орденом и Конклавом Предстоятелей, нашли следующее:

Эти общества, вопреки записанному великим Литеном закону и обычаю народа наших земель, позволили себе:

устраивать неправый суд,

устанавливать негодные порядки,

вводить в свою пользу лишние подати,

вопреки нашей воле объявлять и вести войны,

произвольно захватывать чужие хозяйства и угодья,

запрещать почитаемые нашими подданными религии отцов и дедов творить иные бесчинства, столь известные, что перечислять их нет смысла.

Посему мы постановляем:

— Лишить названные общества всего имущества, вернув его истинным владельцам, а если у какого имущества владельцы не объявятся за один год и один день, то передать в казну.

— Изгнать названные общества с наших земель навечно, вместе с их родственниками, свойственниками, последователями и сторонниками, на что сроку дано пять дней.

— Тех же, кто будет противиться этому постановлению, карать смертью на месте, как за мятеж.

Писано нами, Тилланом — императором, собственноручно, в сорок седьмой день девятьсот двенадцатого лета от основания города.

…