Голод богов (1)

Не дожидаясь ответа, он пустил коня в галоп. Вслед за ним сорвалась с места охрана из варваров Верцонгера. Ну и, конечно, Вики-Мэй — остановить ее в такой ситуации было некому, а Румате было некогда с ней препираться… Так. Где-то здесь… Угораздило же его лезть в самую гущу… Какого черта? Здесь еще кто-то воюет?… Ну, давай повоюем… На, получи… Руки с мечами работают сами по себе…. Ах ты не один? … Да сколько же вас, елкина жизнь… Клинки в руках Светлых мелькают с такой скоростью, что окружающие видят лишь тусклые размытые блики… Предельно экономичные и выверенные движения сливаются во что-то непрерывное и механическое… Будто работают огромные газонокосилки, которые какой-то маньяк запустил в толпу… Отточенные лезвия без видимого усилия рассекают живые тела… Ну, вроде, все… Оглянулся — Вики-Мэй в порядке, вот она, почти рядом. Правда, ее левую щеку пересекает длинная глубокая царапина от лба до подбородка, а правый рукав оторван и с плеча содран широкий лоскут кожи… Но это ерунда, а где же Флеас?…

— Какая муха вас укусила?

Это, конечно же, дон Тира. Он, как всегда спокоен, но сейчас, к тому же, очень сердит. Светлые нарушили наиважнейшее правило: главнокомандующие не должны покидать ставку ни при каких обстоятельствах. И, тем более, не должны ввязываться в бой, точно юнцы, обуянные жаждой дурацких ратных подвигов. Два бойца, даже очень искусных, все равно не изменят ход сражения, где счет мечей идет на тысячи.

— Флеас! — выдохнула Вики-Мэй.

— Знаю, — хмуро ответил капитан ландскнехтов.

Румата вдруг увидел себя и Вики-Мэй со стороны. Грязных, оборванных, с головы до ног забрызганных кровью, среди изрубленных людских и конских тел… И рассчитывающих чудом найти здесь одного-единственного человека, пока он еще дышит… Если он еще дышит… Контратака захлебнулась и теперь до отступающих войск Ордена было около 250 футов. Строй ландскнехтов и легионеров продвинулся на полсотни футов вперед, а на месте боя остались лишь убитые и тяжело раненные.

Флеаса нашли только благодаря его щегольским позолоченным сандалиям. Вернее, той из них, что была надета на правую ногу. Сама правая нога торчала из-под лошадиного трупа. По крайней мере, так потом рассказывали легионеры, а золотая сандалия вошла во множество афоризмов и даже стала эмблемой личной гвардии императора.

Самое удивительное, что он был еще жив… после страшного удара кавалерийской пики, пронзившей ему живот… после опрокинувшейся лошади, чья туша впечатала его в каменистый грунт…

— Быстро тащи вертолетную аптечку, — заявила Вики-Мэй тоном, не предполагающим возражений, и, уже обращаясь к легионерам, добавила, — мне нужно много чистой воды, два десятка полотенец и пять шерстяных одеял.

— Ты что, собираешься оперировать его? Прямо в этой грязи? — спросил Румата.

— Нет, блин, укольчик сделать и в клинику везти, — огрызнулась она, а затем прикрикнула на легионеров, — шевелитесь, черт вас побери!

… Вот и пригодился трофей, взятый при том памятном захвате вертолета. Универсальный полевой медицинский комплект, в просторечии именуемый «аптечкой». К моменту, когда Румата вернулся и осторожно опустил на чей-то плащ двадцатикилограммовый белый ящик с красным крестом на крышке, уже было готово нечто вроде импровизированной операционной. Кроме того, Верцонгер успел притащить Игенодеутса, своего шамана, который, как и оказалось, здорово разбирался в ранах, увечьях и вообще в устройстве человеческого организма.

Тем временем, Флеас ненадолго пришел в себя. Шевельнулись побелевшие губы.

— Глен… Это ты?… Почему так темно?… И холодно… Здесь всегда так?

— Все хорошо, мы тебя вытащим, — сказала Вики-Мэй, и, увидев, что раненный снова впал в беспамятство, добавила, — ну, начали?

Они начали. Они чистили забитые грязью внутренности. Они откачивали кровь, вылившуюся в брюшную полость. Они склеивали рассеченные сосуды и органы. Они заставляли работать сердце, то и дело готовое остановиться навсегда. И все это — под грохот артиллерии, добивающей остатки последней орденской армии. Под завывание ветра, несущего по равнине тучи проклятой пыли, от которой не спасал натянутый наспех полог. Под нервное сопение легионеров, на глазах у которых трое чужих людей боролись за жизнь их командира, а они почти ничем не могли помочь. Только таскать воду, стирать полотенца и отгонять назойливых мух. Ну, еще дать кровь. Да с радостью — сколько угодно. Может, еще чего надо? Отвалить отсюда? Хорошо-хорошо, отваливаем… Вы только позовите, если что…

Солнце клонилось к закату, когда появился дон Тира и буднично сообщил:

— Сражение окончено. Победа, Светлые… А как он?

— Нельзя так спрашивать, — пробурчал шаман, — вот сядет солнце, пойду с ним разговаривать.

— С кем? — удивленно спросил Румата.

— С ним, — повторил шаман, глазами показав на Флеаса, — попробую уговорить его вернуться.