Голод богов (1)

— Стойте, благородный дон. Покорно просим сказать, кто вы и зачем едете.

«Покорно… Как же… Назваться что ли… Или просто надавать по шее?»

Впрочем, ситуация разрешилась сама собой — подъехавший парнишка спрыгнул на землю, подбежал к старшему заставы и шепнул пару слов. Тот быстро закивал, затем поднял правую ладонь и произнес:

— Благородный дон, неизвестный, ты можешь проезжать — и быть нашим гостем сколько пожелаешь.

Румата в порядке вежливости повторил жест правой ладонью, переехал через мост и спросил:

— Подскажи-ка мне, где найти Киру?

— Вы хотите говорить с Посланницей? Тогда, благородный дон, не обессудьте, но надо назвать себя. Такой уж порядок.

— Ну, что ж. Я — дон Румата Эсторский, четырнадцатый этого имени. Довольно ли…

— О, простите, дон Румата! — старший поклонился в пояс.

— Я провожу вас, благородный дон! — звонко крикнул парнишка, вскочив в седло.

— Ну провожай, — буркнул Румата, тронув поводья.

** 4 **

… Она сидела на берегу широкой заводи, задумчиво глядя в воду. Парнишка молча указал на нее рукой и бесшумно исчез. Некоторое время Румата стоял молча, затем тихо произнес:

— Кира…

Девушка порывисто обернулась и вскочила на ноги.

— Ты?

— Ты? — эхом отозвался он.

Через мгновение она уже повисла у него на шее.

— Ты!

— Ты жива…

— Я так скучала по тебе…

— Я думал…

— Я знаю…

Ее огромные зеленые глаза были так близко… Румата осторожно коснулся губами ее щеки.

— Боишься, что я исчезну? — весело спросила она и отскочила в сторону, — я так похожа на призрак?

— Только что меня обнимали чьи-то теплые руки, — улыбнувшись, сказал он, — у призраков рук нет. По крайней мере, таких теплых и нежных.

— Да? А вдруг тебе просто показалось? Смотри — я исчезаю!

Она развернулась, пробежала три шага и почти без всплеска нырнула в заводь.

— Черт побери… — выдохнул Румата.

Разум подсказывал ему, что человек, не умеющий хорошо плавать, даже технически не сможет вот так красиво войти в воду. А чувства говорили другое: только что она была здесь — и вот ее нет. Только легкая рябь и яркие блики заката на поверхности заводи. Разум был положен на обе лопатки за пару секунд. Румата моментально освободился от сапог и перевязи с мечами, и с разбега нырнул. Вода была чистой и прозрачной, так что он почти сразу увидел девушку спокойно и уверенно плывущую в полуметре под поверхностью.

«Где она научилась? Она ведь городская. Городские здесь, обычно не умеют плавать. Или почти не умеют. Прошло всего два года. Можно за это время научиться?… И как долго она может под водой?.. Прошла уже минута… Черт! О чем я думаю? Я верю, что это — Кира, или нет?…» Он не успел додумать до конца, когда запас воздуха в легких у девушки кончился… Или ей просто надоело. Так или иначе, она вынырнула — и он вслед за ней.

— А вот и благородный дон Румата! — радостно пискнула она, — какой ты забавный, когда мокрый!

— Ничего забавного, — проворчал он, — ты меня напугала.

— Благородный дон поражен в пятку! — развеселившись, она махнула ладонью по воде, обдав его тучей брызг.

— А вот я сейчас надеру кому-то уши! — сказал он, отфыркиваясь.

— Не дуйся, любимый, — Кира подплыла и положила руки ему на плечи, — я просто так счастлива, что хочется дурачиться. Делать глупости, – Она выпрыгнула из воды почти по пояс и крикнула в темнеющее небо: «Румата! Я люблю тебя».

Потом, отплыв чуть в сторону, тихо сказала:

— Вот видишь. Я совсем глупая девчонка, да?

— Совсем, — подтвердил он, — смотри, не замерзни на берегу.

— Не замерзну. Мой дом в двух шагах отсюда и там есть очаг. Угли еще горячие.

… На счет двух шагов она, конечно, погорячилась. Им пришлось основательно пробежаться до небольшой избы, стоящей почти у самого ручья. Лишь только перейдя на шаг, Кира одним движением развязала пояс и сбросила на ветку дерева свою рубаху. Единственное, что оказалось, было на ней надето. Небрежно откинув щеколду, открыла дверь и жестом пригласила Румату войти.

Внутри было тесновато, но чисто и тепло. На полу лежала широкая охапка циновок, застеленная полотном. В углу тускло светились угли в очаге.

Кира проскользнула мимо него, грациозным движением опустилась на циновки, потянулась и сладко зевнула. Потом откинулась на спину, улеглась заложив левую руку за голову и полусогнув левую ногу. Трудно было не любоваться этим гибким телом — красиво посаженная голова, небольшая грудь совершенной формы, плоский живот и изящная линия бедер.

— Мокрую одежду можешь оставить снаружи, — сообщила она, — здесь не воруют. Никогда и ничего.

Так он и сделал. Вернувшись, положил перевязь с мечами у изголовья.

— Ты все такой же красивый, как я тебя помню, — тихо сказала Кира, когда он лег рядом, — а я? Я такая же? Ты вспоминал обо мне?

Теперь она лежала на боку, подперев щеку ладошкой. Огромные зеленые глаза были полны какой-то грустной иронии.

— Конечно, маленькая, — он обнял ее и прижал к себе, — я… Я не мог себе простить, что тогда…

— Не думай об этом, — попросила она.

— Не буду, — пообещал он.

— Неправда. Будешь. Пока не сделаешь то, о чем думаешь с того момента как увидел меня. Так сделай, не бойся, любимый.