Голод

Нет, ну серьезно. Я, в конце-концов свободный человек, а прячусь за мусорным баком. Потому что прихлебалы Макара пасут меня уже второй день.

 Так ведь и паранойя развиться может. Не хочу, чтобы они и сейчас за мной ехали. Может быть даже удастся спокойно добраться до больницы и поработать. Без мыслей о том, что я мало того, что шлюшка, так еще и веду себя, как сучка во время течки.

Нет, ну это надо, расплавиться только от одного вида этого подкаченного тела и проникающего в душу взгляда.

 Есть у меня такая слабость, признаю. Качков вот терпеть не могу, а у Макара все настоящее, подтянутое и сразу чувствуется, что он пробежит со мной на одном уровне несколько километров и не задохнется, или… я думаю совсем не о пробежке.

 Я ведь почти отдалась ему, вот так прямо в душе, без презерватива, чуствовала, как горячая головка упирается в розовые складочки, раздвигает их, ласкает клитор.

Даже не верится, что мозг во время включился, и я смогла сбежать. Вопрос в том, только, насколько далеко.

 Может быть он уже остыл, может быть не хочет отомстить мне за дефиле в розовой тряпке, которую надо признать нес с гордостью.

Он, вообще судя по всему гордый, особенно если смотреть на убийственно крутой профиль лица.

 Ну да, он шикарный, разве поспоришь, да еще и чувство юмора не подкачало, но первых он неизвестно чем занимается, а во вторых он явно не следит за защитой и может сделать меня беременной. Даже не знаю, что опаснее.

— Ты сейчас шприцы на сто, положишь рядом с теми, что на пятьдесят, — слышу сквозь туман голос и поворачиваю голову.

Моя коллега Катя, выжидательно смотрит и кивает на мою руку.

— И правда… буду внимательнее.

— Влюбилась, что-ли? — усмехается эта рыжая помпушка, которой не помешали бы пару часов фитнеса в неделю. Или три. Она ставит последнюю ампулу с лекарством на верхнюю полку стеллажа, в котором нам с ней наказали прибраться.

— Нет, — мягко улыбаюсь я, вспоминая, как долго покалывала рука, после прикосновения к члену. — Точно, нет. Просто задумалась о… вечном.

— Ага, — фыркает Катя и идет к выходу, чуть толкнув меня в плечо. — Скорее о древнем, как мир.

Оставаясь в тишине и одиночестве, я стала размышлять, что все мои тренировки, включая самооборону были впустую.

Стоит большому и сильному парню зажать меня в углу, то срабатывает пятый закон физики. Тело, зажатое у стены, не сопротивляется.

Я злилась на себя, что не то, что сопротивляться не стала, а просто сразу раздвинула ноги.

Хотелось излить свое раздражение хоть на кого-то, именно поэтому я позвонила Мишке, своему тренеру и рявкнула в трубку:

— Фуфло ты, а не тренер, Миша!

— Кто такой Миша? — услышала я до ужаса знакомый голос и похолодела.

 Рука с трубкой повисла ниточкой, и я застыла статуей, не смея ни точно пошевелиться, даже вздохнуть.

— Выдохни Василиса, я безоружен, — говорит он насмешливо и я медленно поворачиваю голову, убеждаясь в истинности его слов, а еще в том, что он выглядит отпадно, как в джинсах, как в брюках, как в розовом полотенце. Но его вид в черном спортивном костюме с золотыми полосками просто выбивает меня из колеи.

Макар, конечно, врет насчет оружия, одно такое продолговатое у него всегда с собой.

— Так кто такой Михаил? — снова спрашивает он и опускает руки. — Как его фамилия?

— Ага, — откладываю телефон, шприц и поворачиваюсь к врагу. — Чтобы ты убил его?

Глава 6.1

— Что ты, руки даже марать не буду, для этого есть люди…

— Замолчи, — неожиданно дерзко говорю, не хочу слышать про его работу или не работу. Он сразу скалится, ему нравится то, как я разговариваю.

— Меня можно заставить замолчать. Это достаточно просто.

— Даже знать не хочу как, — лишь мельком оглядываю тот предмет, что еще в пятницу заставлял молчать меня. — Говори, что хотел и уходи.

— А разве медсестры не давали клятву помогать нуждающимся? — жалобно и забавно говорит он и наклоняет голову, а я невольно думаю, что и-за его присутствия, обычно, весьма просторная процедурная стала казаться миниатюрной. Это все его плечи, что еще недавно я сжимала, и его рост, благодаря которому он возвышается над простыми смертными.

Не буду спрашивать его, в чем он нуждается, потому что ответ слишком предсказуем.

— Что у тебя случилось?

— Заноза, представляешь!  Уже пару дней не дает мне покоя.

Я тяжело вздыхаю и скрещиваю руки на груди, которая как по мне вздымается слишком часто от близости этого безнравственного человека.

— И ты, нашел меня в многотысячной больнице, чтобы я вытащила у тебя занозу? — смеюсь я и хитро щурю глаза.

— Только твоим нежным пальчикам и… губам я могу доверить свое тело, — говорит он и разводит руками, акцентируя внимание на внушительном бугре между ног.

Боже, а я ведь даже не подошла к нему, не поцеловала, а у него уже стояк.

— Боюсь даже представить, как ты посадил эту занозу, — хохочу я и он хмурится, а потом конечно понимает и грозит пальцем.

— Туше, Василиса, неплохо, — подмигивает Макар и вдруг делает шаг ко мне. Неожиданно, резко, так же стремительно, как темнеют его глаза. — Иди сюда, Малыш.