Голгофа женщины

Прочтя письмо брата, Ричард облокотился о бюро и задумался. Новая невестка внушала ему искреннюю симпатию и даже жалость. Что Иван женился на ней больше из досады, чем по любви, – было очень вероятно. Одно то, что он обвенчался одновременно с Никифоровой, выдавало его досаду и злость на изменившую ему богатую невесту. Желал ли он уколоть или оскорбить дерзкую миллионершу, осмелившуюся предпочесть ему какого-то горского князя, – это было трудно сказать, ведь Ричарду не были известны подробности интриги, разыгравшейся в Москве. Во всяком случае, Ксении выпала незавидная роль. Без сомнения, молодая девушка считает себя любимой и не подозревает, какая ненависть и презрение ожидают ее в семействе мужа. Не было ни малейшего сомнения, что Клеопатра Андреевна не постесняется приготовить ей какой-нибудь особенно оскорбительный прием. Со стороны же Ивана было крайне странно и неделикатно поселить жену за городом глубокой осенью, когда все дачи в окрестностях Петербурга давно пустуют.

– Очень интересно посмотреть, как вся эта история уладится, – пробормотал Ричард себе под нос, пряча письмо в бюро. – Молодые приедут послезавтра. После службы я съезжу к ним, и если молодая женщина действительно окажется наивной жертвой моего неотразимого братца, я постараюсь защитить ее от чрезмерного недоброжелательства Клеопатры Андреевны и грубой беззастенчивости Ивана.

Глава II

На одной из наименее посещаемых улиц Крестовского острова стояла небольшая дача, окруженная обширным садом. Дача была деревянная, одноэтажная и ничем не отличалась от многочисленных соседних зданий, предназначенных для дачной жизни столичных обывателей, желавших подышать более чистым воздухом, не слишком удаляясь от города, к которому их привязывали служебные занятия.

Эта маленькая дача принадлежала Ивану Герувилю и была подарена ему Ричардом – подарок полезный и приятный, так как он давал молодому человеку убежище, где тот мог укрыться от навязчивой заботливости своей семьи, которая иногда невыразимо надоедала ему.

Здесь он мог давать шумные банкеты, не опасаясь выговоров и неуместного любопытства, принимать любовниц и жить сообразно своим вкусам вдали от всякого нескромного взора.

Клеопатра Андреевна, хоть и со скрытым неудовольствием, меблировала дачу с достаточным изяществом и вкусом, поэтому ее кумир мог, не краснея, принимать там дам.

На другой день по получении известия о браке Ивана, вызвавшем такое отчаяние всей семьи, маленький домик на Крестовском острове имел особенно печальный и заброшенный вид. Входные двери были широко раскрыты. На ступенях лестницы валялась солома, сено и клочки бумаги. На окнах не было занавесок, и внутри все казалось пустым и голым.

Было восемь часов утра. Погода стояла холодная и сырая, хотя дождя пока не было.

У входа стояли два человека. Один из них, в шерстяной красной вязаной фуфайке и с метлой в руках, был Яков, дворник и сторож дома, другого звали Иосиф. Он был лакеем Ивана; последний не взял его с собой в Москву, но теперь известил телеграммой, чтоб Иосиф ждал его на даче.

– Вот так история! Хороший прием для новобрачной, нечего сказать! И воображаю же я себе гнев Ивана Федоровича, когда он увидит, что дом пуст. Надо думать, хорошую сцену он устроил своей матушке! – с громким смехом сказал дворник.

Лакей пожал плечами.

– Что он взбесится – это верно, но уж не посмеет много возмущаться. Вся мебель принадлежит Клеопатре Андреевне. Она дала ее – и она же берет. На это она имеет полное право. Клеопатра Андреевна страшно раздражена, и пусть он остерегается даже приближаться к ней.

– Да из-за чего ж она так бесится? Разве невестка неподходящая?

– Черт ее знает, кто она такая! Все сладилось так быстро, что никто ничего и не знал до той самой минуты, когда пришла телеграмма с известием, что Иван Федорович обвенчался. Великий Боже! Что только произошло тогда, Яков, я просто не могу тебе рассказать! Сначала думали, что Клеопатра Андреевна сойдет с ума. Крики, истерика, судороги продолжались всю ночь, и никто в доме не сомкнул глаз. Наконец, она уснула и спала до пяти часов вечера. Но как только встала, тут же развила необыкновенную деятельность. Я получил приказание ехать с Дуней на Крестовский. Всю ночь мы провели за укладкой, так что, когда в шесть с половиной часов утра приехали ломовые, оставалось только уложить все на возы.

– Но как это она забыла взять кровать, ночной столик, кресло да часы? – спросил дворник.

– Ха! Ха! Ха! Она-то забыла? Нет, она оставила эти вещи потому, что они принадлежат Ивану Федоровичу. Ты еще не видел, Яков, как она убрала стены гостиной, пока ты помогал ломовым извозчикам выносить вещи. Она развесила на них все фотографии, какие нашла в ящиках бюро, и все любовные письма и записки, полученные Иваном Федоровичем от разных дам. Те тоже, надо полагать, останутся очень довольны такой выставкой своих писем. Но смотри: вон едет карета! Неужели это уже наши господа приехали?