Голем, русская версия

— Что ты мрачная? — спросил я. — Все служба?

— Ну да, — поморщилась она.

— Что ли прямо уволить грозятся?

— Нет пока.

— А что, есть основания предполагать?

— А ты знаешь, как там увольняют? — вдруг оживилась она. Понятно, оживилась несколько болезненно.

— Где — там?

— Во власти. Или вот у нас, поскольку мы как бы аффилированная структура, так что манеры, похоже, соответствуют.

— Откуда же.

— Вызовут и скажут: "Мы так на тебя надеялись, что ж ты. Так на тебя рассчитывали". Или без пафоса: "Мы вот рассчитывали, что будет то-то, а вот нет".

— А на что рассчитывали, это хоть понятно?

— Это и есть мутный момент. Вначале тебе что-то расплывчатое скажут: то-то примерно и то-то. Но потом по этому поводу и близко не подпустят, то есть у кого-то что-то выяснить — очень трудно. Предполагается, что уж если ты работаешь, то сам должен понимать, что и как.

— То есть надо скандалить и все время к ним прорываться?

— И это отчасти, но не обязательно — не будут общаться и все. Но это частности, главное, что вот по тому, начальному заданию у тебя никто и спрашивать не станет, потому что навесят кучу всякой рутины. Ты и думаешь, что тебе эту кучу разгребать-то и надо, потому что видно, что работы тут хватает и ее делать надо. В курс других дел не вводят, не ругают, отчета не требуют. Следовательно, все идет разумно. А потом…

— То есть что ли в воду бросают и смотрят, как себя поведешь?

— Да ни на кого они не смотрят, когда им на каждого смотреть. А взглянут, так еще хуже: пару раз взглянут наудачу и запомнят для выводов впоследствии, а уж что им там показалось… ничего не объяснишь.

— Так на что они рассчитывают? По работе в смысле? Сделаешь — сделаешь, а нет — так уж извини?

— Да о деле-то никто может и не вспомнить, потому что про него давно забыли и не нужно оно уже давно никому. А захотят уволить, тогда припомнят, что там имелось в виду.

— А зачем?

— Я раньше думала, что это чтобы денег не платить. Ну, соразмерных. В таких местах не очень много платят, тем, кто не свой. Но есть нюансы: могут и опускать человека, которому надо бы платить больше, но которого по разным причинам своим делать не хотят. Вот с Сашей примерно так. Они же власть, они так считают. Ей поэтому по-всякому можно. К ней и так все как мотыльки летят. Они, то есть, так думают. Собственно, имеют право.

— Какой Саша-то? — Она назвала это имя так, будто я его знал.

— Как какой, который в 15-м доме живет. Мы же вместе работаем, только в разных отделах. Ты же его знаешь? Я ему о тебе говорила, мы знакомых общих искали. Он сказал, что тебя знает.

— Ты мне ничего про него раньше не говорила.

— Да мы познакомились-то с месяц назад. Вместе со службы вышли, вроде неловкость — вместе работаем, а не знакомы, разговорились, а оказалось — все время вместе едем, по тому же маршруту.

Я, после вчерашнего пьянства, все не мог понять, о ком это.

— Погоди, — вдруг понял я, — это ты с ним к Башилову в гости ходила?

— Ну да, — кивнула она. — Он нас туда просто физически утащил. А там ничего. Мне понравилось. Я там еще пару раз бывала. Траву однажды даже покурила, весело было. Девушка там есть славная, Катей зовут. Мы теперь с ней видимся иногда.

Я оказался в затруднении. Галкина между тем ушла в комнату, что-то там открывала, закрывала, шуршала. Вернулась на кухню уже в джинсах, майке и носках.

— Ну что, идем? — спросила она. — Или, если хочешь, можешь остаться, у меня тут фильмы всякие завелись.

— А ты это куда в субботу? — удивился я. — В гости?

— На работу заскочить надо, часа на три-четыре.

Мы спустились на улицу и почти дошли до остановки трамвая, а я так и не знал, сказать ли ей, что этот самый Саша и был тем существом, которого она сама же определила големом.

— Слушай, — решился я на остановке, увидев, что вдали показался трамвай. — А он ведь и есть голем. Помнишь ту историю?

— Помню… — как-то рассеянно сказала она. — Погоди, в самом деле?

— Угу, — кивнул я. — Так что же, гипотеза оказалась неверна и все на свете просто и скучно?

Трамвай медленно дребезжал, приближаясь.

— Нет, — она резко потрясла головой. — Вовсе нет. Слушай, ты вечером будешь дома?

— Буду.

— Я к тебе зайду, договорим.

И села в трамвай, помахав мне рукой.

События в этот день решили развиваться пакетом. Едва я дошел от остановки до перекрестка, как обнаружил слева такую картину. По улице, еще вдалеке, в мою сторону шел Голем. Тут к дому № 31 подъехала машина политтехнолога. Он вышел из машины и было направился в подъезд, как вдруг узрел Голема, сделал даже шаг ему навстречу и поздоровался с ним за руку. Они заговорили, причем — судя по тому, что Голем указал рукой на противоположную сторону улицы — он объяснял начальнику, где живет.

Поговорив еще минуты полторы (я за это время подошел к киоску, поглядывая в их сторону), разошлись, на прощание слегка раскланявшись. В общем, было понятно, что в их конторе Голем не то чтобы занимает формально высокие позиции, но котируется.