Но вот дела, что творится на свете! По Петербургу пронеслась молва о том, что около Калинкина моста стал появляться мертвец в поисках своей шинели и сдирать со всех без разбору шубы: с лисами, с бобрами на воротниках, просто ватные. Причем, не было спасу никаким чиновникам: ни мелким, ни крупным, ни, даже, тайным советникам. Один из чиновников из департамента сам лично видел этого мертвеца и сразу признал в нем покойного Акакия Акакиевича и это вселило в его душу такой ужас, что он удирал от него, не разбирая дороги. Между тем, «значительному лицу» сделалось совестно за то, что он накричал на Башмачкина, а узнав, что последний умер, так и вовсе расстроился. Поправить свое душевное состояние он решил в приятной компании приятелей, а после отправиться к Каролине Ивановне – приятельнице его, помимо законной супруги. И все бы ничего, но по дороге к ней, сидя в санях, вдруг почувствовал, как кто-то крепко схватил его за воротник. В наглеце генерал узнал Акакия Акакиевича и страх овладел им совершенно. А мертвец укорил его за то, что раз тот не помог найти его шинель, так пускай теперь отдает свою. Скинул он сам с плеч шинель и приказал кучеру скорее везти его домой, а не к Каролине Ивановне. Это событие произвело на него впечатление чрезвычайное. С тех пор приучился он сначала выслушивать человека, что ему надобно, а уж потом ругать его. А Башмачкин, видимо, удовлетворился полностью генеральской шинелью, поскольку больше его приведение на наводило ужас на Петербург.
Невский проспект
Невский проспект – центральное место в северной столице. Он поражает своей красотой, великолепием, чисто выметенными улицами. Само нахождение там вселяет радость и беззаботность. Ни один живущий там человек никогда не променяет эту улицу ни на какую другую в Петербурге. Там всегда многолюдно: от всякого ранга чиновников до бравых солдат, гремящих шпагой или прекрасных воздушных молоденьких дам. Одни степенно прохаживаются, совершая променад, другие – спешат куда-то по делам. Во всем городе не сыщется места лучшего для того, чтобы узнать все новости и сплетни, там же наверняка можно встретить всех знакомых или приятелей, с которыми давно не виделся.
Сколько событий и перемен совершается на Невском проспекте в течение одного только дня! Ранним утром, когда весь Петербург наполнен запахом свежеиспеченного хлеба, и старушками в древних одеждах, устремляющимися в церкви – проспект пустынен. Богатые содержатели магазинов еще спят или только-только пьют свой кофий, нищие собираются около кондитерских в надежде на объедки, русские мужики в своих сапогах, измазанных известью, торопятся на работу, изредка показывается какой-нибудь чиновник, спешащий в департамент. В это время решительно нельзя показываться там дамам, поскольку можно услышать столь крепкое выражение, какого и в театре не скажут. До двенадцати часов Невский проспект лишь средство, а не конечная цель.
В двенадцать часов он становится педагогическим. Выбираются всякие бледные миссы и славянки со своими подопечными – легонькими девчонками, которых те наставляют держать ровнее спину или приподнять плечи. Ближе к двум часам педагогов и их детей вытесняют родители, степенно прохаживающиеся в компании пестрых нервных приятельниц. Постепенно к ним присоединяются все, закончившие свои важные дела: прочитавшие афишу или статью в газете и напившиеся кофию, чиновники по особым поручениям, служители иностранной коллегии. С двух до трех часов дня Невский проспект представляет собой невероятную человеческую «выставку»: целое море разнообразных женских платьев и воздушных шляпок, лучшие щегольские сюртуки и бакенбарды у мужчин. Ровно в три часа проспект покрывается весь чиновниками в зеленых вицмундирах, торопящихся скорее домой. В четыре часа пополудни вновь наступает затишье, нарушаемое лишь изредка пробегающей швеей или заезжим чудаком. Как только наступают сумерки Невский проспект вновь оживает и заполняется прохожими: множеством холостых молодых людей, коллежскими регистраторами, секретарями, почтенными стариками, бегущими не хуже молодых, чтобы заглянуть под шляпку к даме, артельщиками, купцами, гуляющими целой толпой.