Гоголь

Дочь соседнего помещика Косяровского, Мария Ивановна воспитывалась у своей тетки. Василий Афанасьевич часто навещал ее родных и влюбился в девочку, которая еще играла в куклы и была моложе его на четырнадцать лет: «Я чувствовала к нему что-то особенное, — вспоминала Мария Ивановна, — но оставалась спокойной. Когда я, бывало, гуляла с девушками около реки, то слышала приятную музыку из-за кустов другого берега. Не трудно было догадаться, что это был он. Когда я приближалась, то музыка в разных направлениях сопутствовала мне до дому, скрываясь в садах. Один раз, не найдя меня дома, он пошел в сад. Увидя его, я задрожала, как в лихорадке, и вернулась домой. Когда мы остались одни, он спросил меня, люблю ли я его. Я отвечала, что люблю, как всех людей».

Робкое, но настойчивое ухаживание Василия Афанасьевича произвело благоприятное впечатление. Когда Маше было только 12 лет, чувствительный жених явился к ней с книжкой трагедий Озерова. Мария Ивановна на всю жизнь запомнила этот день: «Прочтя с завываньем стихи «Иди, душа, во ад!», он упал передо мною, словно закалываясь, а вокруг дворовые девки стали вопить! — рассказывала она впоследствии. — Я так испугалась, что не знала, как очутилась на диване: мне показалось, что он в самом деле заколол себя. А он боялся, чтобы я не заболела от испуга, и не уезжал домой, пока мое волнение не прошло совершенно».

Наконец было сделано официальное предложение, и счастливый Василий Афанасьевич увез после свадьбы молоденькую жену к себе в Васильевку. Там они зажили жизнью, которую Гоголь так влюбленно, хотя и насмешливо описал в своей повести «Старосветские, помещики». Отношения Василия Афанасьевича с Марией Ивановной мало чем отличались от нежной дружбы Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны. Правда, жизнь старосветских помещиков была проще и легче, чем жизнь родителей Гоголя, которые должны были вести непрерывную борьбу за свое благосостояние: угроза разорения, постоянное безденежье вынуждали их перестраивать свое хозяйство на более современный лад, устраивать ярмарки, заводить мануфактуры.

Через четыре года тихой и счастливой жизни появился первенец — Никоша. Боялись за молодую мать и отвезли ее на время родов к славившемуся на Полтавщине доктору Трофимовскому в Большие Сорочинцы. Там и родился будущий писатель. В метрической книге Спасо-Преображенской церкви местечка Сорочинец за 1809 год записано:

«Марта 20-го у помещика Василия Яновского родился сын Николай и окрещен 22-го. Молитствовал и крестил священнонаместник Иоанн Беловольский. Восприемником был господин полковник Михаил Трахимовский».

Жизнь в Васильевке вошла в свою колею. Заботы о хозяйстве и все растущей семье, в которой появилось уже четверо детей, поглощали внимание матери, очень скоро превратившейся из жены-ребенка в рачительную и хлопотливую хозяйку. На ее плечах лежал весь дом.

Гоголь хорошо запомнил отца, который всегда был ласков со своим первенцем. Небольшого роста, полный, кругленький, Василий Афанасьевич любил пошутить, чаще всего в этих случаях переходя на украинский язык — им он владел в совершенстве. Добродушие и сердечность чувствовались в каждом его жесте.

Марию Ивановну в молодости называли «белянкою» за нежно-белый цвет кожи. Тонкие черты лица, точно очерченные линии носа и губ, глубокие черные глаза придавали некоторую строгость ее изящной фигуре. Она с детства отличалась религиозностью, принимавшей нередко даже несколько экзальтированный характер, и не чаяла души в сыне.

Никоша рос хилым и слабым мальчиком: с ним случались какие-то непонятные припадки, которые объясняли золотухой. Поэтому мать особенно заботилась о нем и беспокоилась, если он становился грустен и задумчив.

Религия занимала важное место в доме Гоголей. Василий Афанасьевич и Мария Ивановна очень жалели; что в Васильевке не было церкви. И, несмотря на всегдашние денежные затруднения, начали ее постройку, которая закончилась уже после смерти Василия Афанасьевича. Мария Ивановна подолгу молилась перед иконами, висевшими в ее спальне. Она молилась, чтобы бог послал здоровье мужу, с каждым годом все хуже себя чувствовавшему. Молилась и о здоровье своего слабенького первенца Никоши, который рос не как все дети: редко играл в детские игры, туго сходился со своими сверстниками. Это тоже заботило Марию Ивановну, и она не раз отсылала сына поиграть с другими детьми. А он отойдет от нее, тихонько проскользнет в свою комнату — и там опять схватится за книжку и дотемна читает ее.

Большой радостью для мальчика были поездки с отцом в степь. Василий Афанасьевич отправлялся в путь на узеньких дрожках, посадив позади Никошу. В степи он следил за полевыми работами. На солнце ослепительно сияли косы загорелых косцов. Слышались задорные песни жниц. Отец с сыном останавливались и отдыхали в самых красивых местах: в рощице, в овражке, на дне которого журчал ручеек, на холме, с которого виднелись бесконечные степные дали. Когда возвращались домой, отец заставлял Никошу рассказывать о том, что тот видел: о степи, о роще, о ручейке.