Гоголь

— Ты, брат Семенов, сегодня словно Христос на горе Голгофе между двумя разбойниками!

Все засмеялись и зааплодировали. Булгарин позеленел и задохся от бешенства. Греч попытался разрядить атмосферу.

— Я был бы глупцом, если бы рассердился на эту милую шутку, — сказал он, дружелюбно улыбаясь. — Я понимаю значение журналиста и никогда прозвищем разбойника не обижусь!

Инцидент этот вскоре был забыт. Гости дали обещание Смирдину предоставить для затеваемого им альманаха «Новоселье» свои новые произведения. Гоголь обещал дать повесть о ссоре двух миргородских помещиков.

После окончания обеда Гоголь встретил Пушкина в книжном магазине и заговорил с ним об его статье «Торжество дружбы», подписанной смешным псевдонимом Феофилакта Косичкина. В этой статье Пушкин иронически сравнивал бездарные романы Булгарина, его нашумевшего «Ивана Выжигина» с лубочными, аляповатыми повестушками Александра Анфимовича Орлова, бойко продававшимися на рынках и имевшими успех у малограмотных читателей. Статья Пушкина, которая появилась в московском «Телескопе», очень понравилась Гоголю, и он предлагал продолжить полемику с ненавистным всем доносчиком и плодовитым писакой, потрафлявшим вкусам мещанского читателя.

— Следовало бы проучить этого литературного спекулянта, — горячо убеждал Гоголь. — Можно было бы написать статью о его новом романе «Петр Выжигин», в котором рассказывается о похождениях Выжигина-сына во время Отечественной войны. Можно под видом рассказа о похождениях этого пройдохи напомнить читателям биографию самого Булгарина, перебежавшего во время войны на сторону врагов России.

Пушкин слушал Гоголя с дружеской улыбкой, глядя на него своими живыми, умными глазами.

В это время через лавку прошел толстый лысый Булгарин, похожий на разжиревшую крысу. Он подозрительно посмотрел на них и быстро проскользнул к выходу. К Пушкину и Гоголю подошел Соллогуб, как всегда франтовски разодетый и надушенный парижскими духами. Взглянув вслед Булгарину, он насмешливо произнес:

Коль ты к Смирдину войдешь,
Ничего там не найдешь,
Ничего ты там не купишь,
Лишь Сенковского толкнешь…

Пушкин, лукаво смеясь, добавил:

Иль в Булгарина наступишь!

— Да, Смирдин опутал себя всякими обязательствами, накупил для издания романы Булгарина и Греча. Нам необходимо подорвать монополию этих братьев-разбойников! Нужно самим издавать журнал. Вот автор, которого следует привлечь в первую очередь! — добавил Пушкин, показывая на Гоголя.

Они вместе покинули магазин и направились по Невскому проводить Пушкина.

Дорогой Гоголь рассказывал Пушкину о своих планах на будущее, о работе над новыми повестями, описывающими жизнь столицы. Он был в приподнятом настроении и даже похвастался перед Пушкиным своим успехом. Его «Вечера» охотно читают и смеются забавным похождениям их героев. Правда, Булгарин, как ему передавали, ворчит, что публика в них утирает нос полою своего балахона и жестоко пахнет дегтем! Но этот завистник не может ему повредить. А на днях должна выйти и вторая книга «Вечеров»! В ней есть вещи и посерьезнее. Там он поместил повесть об Иване Федоровиче Шпоньке. Это уже не веселые шутки и смешные герои, а кусок подлинной жизни. Один из тех мелкопоместных панков, которых он, Гоголь, так хорошо знал и по Васильевке и по Нежину. Что-то теперь скажет Булгарин?

ПОЕЗДКА В ВАСИЛЬЕВКУ

Весна 1832 года была на редкость холодная, со снегом. Гоголь затосковал по солнцу и теплу Украины. А тут еще надо было устраивать младших сестриц. Матушке не под силу воспитать их и дать образование в деревенской глуши. Ему с трудом удалось выхлопотать, чтобы сестер поместили в Патриотический институт, но для этого необходимо привезти их из Васильевки. Все выходило так, что надо ехать домой, на родину. Он написал Саше Данилевскому и Красненькому, чтобы собраться вместе в Васильевке, и стал готовиться к отъезду.

Но прежде следовало по дороге побывать в Москве. В Москве его ждали новые знакомства. Историк М. П. Погодин, артист М. С. Щепкин, критик С. П. Шевырев, литератор С. Т. Аксаков и многие другие уже знали Рудого Панька по его «Вечерам» и жаждали с ним встретиться и познакомиться, расспрашивали о нем своих петербургских знакомых. 9 июня 1832 года Гоголь подал заявление о каникулярном отпуске из Патриотического института на имя статс-секретаря ведомства императрицы Марии — Н. М. Лонгинова, под чьим начальством находился институт, и в конце июня уже смог отправиться в путешествие. Ехать пришлось в холодную дождливую погоду; он простудился и приехал в Москву больным.