Гоген в Полинезии

Два-три раза в год чиновники и местные тузы встречались на приеме у губернатора, где без особого успеха пытались найти общую тему для разговора. В остальные дни года они ограничивались холодными поклонами во время вечерних и воскресных прогулок на колясках вдоль берега залива. Только одно объединяло две соперничающие группы французов — глубоко укоренившаяся недоброжелательность к тремстам коммерсантам и плантаторам английского и американского происхождения. Большинство членов этой группы родились на острове и сочетались браком с членами самых знатных таитянских семей, что, разумеется, делало их еще более могущественными и опасными. Гораздо позднее возникла следующая группа, к которой французы и англосаксы относились одинаково неодобрительно. Речь идет о трехстах китайцах; их двадцать пять лет назад привез на остров один шотландец-мегаломан, который задумал за счет дешевой рабочей силы сделать более доходным производство хлопка на своей плантации. Шотландец прогорел, а кули поневоле пришлось остаться на острове. Понятно, на их долю досталась самая примитивная и скверно оплачиваемая работа. Большинство стали портными и уличными торговцами; некоторые держали мясные лавки или с великим трудом выращивали овощи и корнеплоды на искусственно орошаемых клочках земли на окраине города. Наиболее преуспевшие открыли мелочную торговлю или трактиры, где завсегдатаями были туземцы и моряки. А два-три человека нажили на опиуме такие деньги, что надеялись вскоре осуществить самое горячее желание каждого китайца, достигшего преклонных лет: вернуться на родину со сбережениями, которых хватило бы на роскошные похороны и дорогую гробницу.

Наконец, в Папеэте жило довольно много — около двух тысяч — более или менее чистокровных полинезийцев. Хотя они числом вдвое превосходили всех европейцев и китайцев вместе взятых, у этой группы не было почти никаких прав и почти никакого национального самосознания. Примерно половину составляли женщины, которые вышли замуж за европейцев, их дети и родственники, тоже переехавшие в город. Надо сказать, что полинезийки очень неохотно вступали в брак с китайцами, ибо те обладали двумя непростительными, на взгляд таитян, пороками: они были скупы и неопрятны.

Остальное туземное население Папеэте составляли многочисленные женщины и не столь многочисленные мужчины, которые первоначально приехали сделать покупки, развлечься и посмотреть чудеса большого города. Как это часто случается я в других частях света, столичная жизнь настолько пленяла гостей из провинции, что они оседали в городе и нанимались на работу, чаще всего слугами. Конечно, самые молодые, красивые и предприимчивые женщины быстро открывали, что в Папеэте много солдат и матросов, которые, наперебой предлагая им еду, вино, деньги, требуют взамен лишь то, что таитянки в своей родной деревне безвозмездно дарили любому неженатому мужчине.

Поскольку таитяне в Папеэте были подчинены другим этническим группам, они почти совсем отказались от своих нравов и обычаев. Однако многие остались верны привычке купаться утром и вечером, избрав для этого пересекающий город ручей Королевы. А в окружавших все дома прелестных садах ежедневно можно было видеть, как туземцы готовят себе обед в таитянской земляной печи. На обломках базальта, выстилающих дно неглубокой ямы, разводили костер; раскалив камни, клали на них завернутые в большие листья кушанья и засыпали яму песком, после чего можно было спокойно выкурить трубку или сигарету, ожидая, пока еда будет готова.