Гоген в Полинезии

Католическая партия пришла к власти в 1890 году и располагала надежным большинством — ей принадлежало одиннадцать мест, протестантам всего семь, но в конце 1899 года случилось нечто совсем неожиданное. В этом году губернатор Галле, побывав в Париже, убедил министра колоний провести реформу, и десятого августа был издан декрет, объявленный через два месяца в Папеэте[194]. По этому декрету количество выборных депутатов в генеральном совете сокращалось до одиннадцати, по числу округов на Таити и Моореа. Семь представителей Туамоту, Мангарева, Маркизских и Австральных островов назначались губернатором. Мотивировка была очень пространной и сводилась к тому, что названные архипелаги с несравненно более отсталым и примитивным населением, чем цивилизованные Таити и Моореа, в последнее время подверглись совершенному пренебрежению со стороны своих депутатов — французских купцов, постоянно проживающих в Папеэте. Приводимые в декрете цифры из бюджета красноречиво подтверждали это. Четыре запущенных архипелага давали вместе больший доход, чем Таити и Моореа, тем не менее генеральный совет лишь одну десятую годового бюджета обращал на благо их жителей, а девять десятых шли на строительство домов, совершенствование порта и реконструкцию улиц Папеэте[195]. Словом, реформа губернатора Галле была не такой уж антидемократической, как может показаться на первый взгляд, и нет сомнения, что он и впрямь хотел устранить вопиющую несправедливость.

Из одиннадцати депутатов от католической партии шесть представляли те архипелаги, которые по декрету лишались избирательного права. На Таити и Моореа исстари прочно стояли протестанты, так как здесь протестантские миссионеры успели обратить туземцев в свою веру задолго до того, как острова стали французской колонией. И когда 19 ноября 1899 года состоялись новые выборы, исход был предрешен. В генеральный совет прошло всего четыре католика (все от Папеэте) и семь протестантов[196]. Большинство представителей, назначенных Галле, тоже оказались протестантами. Карделла распорядился, чтобы декабрьский номер «Ос» вместо четырех вышел на шести полосах, содержащих яростный протест против скандальной политики губернатора. И последующие номера всецело были направлены против Галле.

К сожалению католиков, в их рядах было мало хороших журналистов, и Карделла явно считал, что именно поэтому кампания не дает результата. Самым сильным полемистом в колонии показал себя Поль Гоген, который не прекращал дерзко задирать власти как в своем ежемесячнике, так и в статьях для «Ос». Правда, Карделла лично был не очень расположен к Гогену, но он понимал, что его талант нужен партии и газете, а потому в январе 1900 года преспокойно предложил художнику стать редактором «Ос»[197]. Жалованье — какое он заслужит. Гоген в это время остро нуждался в помощи, кончились все холсты и краски, и он опять сидел без денег. Неплохой спрос на его картины в 1898 году ободрил Гогена, но с января 1899 года он не получил из Парижа ни сантима. Отсутствие переводов от Шоде объяснилось в январе 1900 года, когда с очередной почтой пришло известие, что сам Шоде умер, а галерея закрыта. «Улыбка» приносила не больше пятидесяти франков в месяц, в итоге Гоген всюду задолжал[198]. Враги католической партии были его врагами, накопившаяся ярость требовала выхода. Поэтому он тотчас принял предложение Карделла и засел писать бранные статьи для февральского номера «Ос». Из семи статей этого выпуска Гогену принадлежат шесть, и в них достается на орехи чуть ли не каждому из противников Франсуа Карделлы.