- Это, конечно, весьма великодушно, - попытался прервать его я, но он упорно продолжал:
- А кроме того, они солнцестойки, дождестойки, воздухостойки, и, я уверен, можно эти три сосны опрыскать специальным раствором (снова - ни цента!), чтобы сделать их еще и орлостойкими. Мы по праву гордимся нашей продукцией - сосны, высящиеся среди бетона, право, волнующее зрелище представляете, джентльмены... При свете прожекторов величественные птицы предстанут перед нами во всем своем древнем великолепии! Представляете? Конечно, - добавил он, - их надо будет приковать к гнездам, чтобы они не удрали. Но, думаю, с земли цепей никто не увидит даже в бинокль.
До сей минуты остальные члены Комитета еще сидели - правда, как на иголках, еле сдерживаясь, но тут их прорвало.
- Отвратительно! Варварство! Невежество! - закричали они в один голос.
- Эти птицы - научная реликвия! Мы собрались здесь, чтобы их защитить. Я предлагаю поймать их и выставить в Смитсонианском музее, - заключил доктор Поддл.
Я пришел в полное изнеможение. Голова у меня раскалывалась, пришлось принять еще несколько таблеток. А коллеги спорили между собой, не слыша друг друга.
- Прошу обдумать мои предложения! - Я попытался их перекричать, но на меня никто не обратил внимания. И тогда я совершил поступок, доселе для меня совершенно невероятный: я сломал председательский молоток точно посередине.
Все замерли. Я сам немного испугался, а потом громко заявил:
- Предлагаю организовать вокруг каждого из трех гнезд постоянную неприступную запретную зону, исключающую любое вмешательство человека в жизнь орлов, независимо от целей. Всякая попытка нарушений установленных границ должна караться заключением в подводную тюрьму по меньшей мере на десять лет без права ходатайства о помиловании.
Никогда раньше не приходила мне в голову мысль о таких драконовских мерах, но тут я почувствовал, что спасти орлов можно только так.
Они молча уставились на меня, но я сказал, что должно быть принято все или ничего. Все или ничего! В противном случае я тотчас слагаю с себя все полномочия, а истребление Американского Орла, нашей национальной эмблемы, навсегда останется на совести остальных членов Комитета...
Мои предложения были приняты тремя голосами против двух. Мистер Балли насупился.
- Но орлы неотделимо связаны со всем праздником, - пробурчал он. - А вы загоняете тварей в какой-то темный угол, где никто их и увидеть не сможет. Мне кажется, они заслуживают настоящего, большого бенефиса!
- Я же говорил, что не хочу брать деньги за деревья, - пробормотал мистер Финк. - Все, чего мы бы хотели, - упоминание о вкладе нашей фирмы...
Он продолжал твердить это, пока я не захлопнул перед ним дверцу лифта.
Через день после заседания Комитета по Орлам я получил ужасное известие. Восемь пойманных орлов, которых аляскинцы так и не выпустили, были обнаружены в клетке мертвыми. Они бились головой и крыльями о прутья, пока не погибли.
До празднества оставалось уже десять дней. Машина вертелась быстрее и быстрее - это особенно было заметно по выручке пивных и ресторанов. Толпы на улицах все прибывали. Даже подземный город кишел людьми, хотя цены на все, за исключением почтовых марок и воды, были там вдвое и втрое больше, чем наверху. Множились нарушения порядка, несчастные случаи и драки.
Возле кислородных киосков уже запасали горы носилок и готовили на случай необходимости санитарные аэровозы. Ходили слухи о возможных волнениях.
Я отсиживался дома и принял твердое решение в этот день не лезть на парады, не ходить на встречу марсианской экспедиции и вообще не высовывать носа на улицу.
В космоцентре царило удивительное спокойствие, во всяком случае, оттуда наружу не просачивались никакие тревожные известия. Говорили, что Б.Н. поселился в подземелье возле центра связи и не покидает своего поста ни днем, ни ночью. Время от времени его мощный бас гремел в уличных громкоговорителях всей страны. Но это было похоже на магнитофонную запись - каждый раз одно и то же: полет проходит нормально, все отлично, приближается величайший триумф в истории космоса!
А у меня хватало поводов для беспокойства. Я то и дело звонил во Флоридаполис. Ограждения поставили, хотя это и влетело комитету в копейку. Мне постоянно тыкали в глаза, что мы нарушаем права собственности. Но мы все-таки добились своего после того, как разрешили развесить на ограде рекламные объявления.
7 сентября я полетел во Флоридаполис, чтобы лично проинспектировать охранные сооружения. На просторной поляне возле озера стояло несколько дубов и сосен, которых каким-то чудом пощадили бульдозеры. Двадцатифутовый забор, колючая проволока - все было на месте. Вокруг патрулировала вооруженная до зубов охрана. Но птиц не было видно. Я, собственно, на это и не надеялся. Орлы здесь - в этом меня заверили сторожа. Было видно, что они твердо намерены выполнить свою задачу и считают ее для себя большой честью.