God, Human, Animal, Machine: Technology, Metaphor, and the Search for Meaning

Это тот самый скептицизм, к которому я возвращаюсь снова и снова, когда читаю о нейронауках и искусственном интеллекте, чьи теории разума нарушают наше основополагающее или, по крайней мере, интуитивное понимание личности. Мне трудно поверить, что разум можно свести к чисто бессознательным процессам - стрельбе нейронов, потоку информации - так же, как мне кажется маловероятным, что робот когда-нибудь достигнет той богатой внутренней жизни, которой мы наслаждаемся как люди. Является ли это пережитком моего религиозного прошлого, желанием верить в существование некоего существенного и неустранимого "я", в котором когда-то обитала моя душа? Или, наоборот, я слишком хорошо усвоил предпосылки разочарования, так что больше не могу воспринимать материю как нечто иное, кроме как пассивное и инертное?

 

-

Метафора становится мертвой, когда объект или практика, к которым она относится, устаревают. Мы уже не помним происхождения фразы "kick the bucket", а когда мы говорим о том, что время "уходит", мы редко думаем о песке, текущем через песочные часы. Но метафора может умереть и тогда, когда она становится настолько распространенной, что мы забываем, что это метафора. Она больше не функционирует как фигура речи; ее значение воспринимается как буквальное.

Именно это произошло с вычислительной теорией разума, когда она эволюционировала в компьютерную метафору - более позднюю версию, которая стала основополагающей как для когнитивной науки, так и для искусственного интеллекта. Хотя компьютерная метафора основана на работах Маккаллоха и Питтса, она несколько грубее, чем то, что они имели в виду. Она рассматривает мозг как простое устройство ввода-вывода, машину, которая получает информацию через органы чувств, обрабатывает ее с помощью нейронов и генерирует планы действий через выходы двигательной системы. Сегодня мозг часто называют аппаратным обеспечением, на котором "работает" программное обеспечение разума. О когнитивных системах говорят как об алгоритмах: зрение - это алгоритм, так же как и внимание, усвоение языка и память.

В 1999 году когнитивный лингвист Джордж Лакофф отметил, что аналогия стала настолько само собой разумеющейся, что нейроученые "обычно используют метафору "Нейронные вычисления", не замечая, что это метафора". Он счел это обеспокоенным. Ведь метафоры - это не просто лингвистические инструменты; они структурируют наши представления о мире, и когда аналогия становится повсеместной, без нее уже невозможно мыслить. Пару лет назад психолог Роберт Эпштейн бросил вызов исследователям одного из самых престижных исследовательских институтов мира: попробуйте объяснить поведение человека, не прибегая к вычислительным метафорам. Они не смогли этого сделать. Метафора стала настолько распространенной, отмечает Эпштейн, что "практически нет ни одной формы рассуждений о разумном человеческом поведении, которая бы не использовала эту метафору, точно так же, как ни одна форма рассуждений о разумном человеческом поведении не обходилась в определенные эпохи и культуры без ссылки на дух или божество".

Даже люди, которые мало что знают о компьютерах, повторяют логику метафоры. Мы ссылаемся на нее каждый раз, когда утверждаем, что "обрабатываем" новые идеи, или когда говорим, что "храним" воспоминания или "извлекаем" информацию из своего мозга. И поскольку мы все чаще говорим о нашем разуме как о компьютере, компьютеры теперь получают статус разума. Во многих областях искусственного интеллекта термины, которые раньше заключались в кавычки, когда применялись к машинам - "поведение", "память", "мышление" - теперь воспринимаются как прямое описание их функций. Исследователи говорят, что нейронные сети учатся, что программы распознавания лиц видят, что их машины понимают. Можно обвинить людей в антропоморфизме, если они приписывают человеческое сознание неодушевленному предмету. Но Родни Брукс, робототехник из Массачусетского технологического института, настаивает на том, что это наделяет нас, как людей, различием, которого мы больше не заслуживаем. В своей книге "Плоть и машины" он утверждает, что большинство людей склонны к "чрезмерной антропоморфизации людей... которые, в конце концов, всего лишь машины".

Глава 2

Когда мой муж вернулся домой, он долго смотрел на собаку, а потом сказал, что она "жуткая". Сначала я поняла, что это означает "сверхъестественное" - нечто настолько близкое к реальности, что нарушает наши самые основные онтологические представления. Но вскоре стало ясно, что он воспринимает собаку как чужака. Я продемонстрировал все трюки, которым научил Aibo, решив произвести на него впечатление. К этому моменту собака умела переворачиваться, трястись и танцевать.

"Что это за красный огонек у него в носу?" - спросил он. "Это камера?"