God, Human, Animal, Machine: Technology, Metaphor, and the Search for Meaning

Он настаивал на том, что с людьми такой фокус не пройдет. Машина может обмануть нас, приняв за животное, но человекоподобный автомат никогда не сможет нас обмануть, потому что ему явно не хватает разума - нематериального качества, которое, по его мнению, проистекает из души. На протяжении веков считалось, что душа - это место, где находится сознание, та часть нас, которая способна к самоосознанию и высшему мышлению. Декарт описывал душу как "нечто чрезвычайно редкое и тонкое, как ветер, пламя или эфир". В греческом и древнееврейском языках это слово означает "дыхание", что, возможно, является намеком на многочисленные мифы о сотворении мира, в которых боги вдыхают жизнь в первого человека. Неудивительно, что мы считаем разум неуловимым: ведь он был поставлен на что-то столь несущественное.

 

-

Говорить о душе в XXI веке бессмысленно (даже о себе говорить коварно). Она стала мертвой метафорой, одним из тех слов, которые сохраняются в языке долгое время после того, как культура утратила веру в это понятие, подобно пустому панцирю, который остается нетронутым спустя годы после смерти организма, оживлявшего его. Душа - это то, что можно продать, если вы готовы унизить себя ради прибыли или славы, или обнажить, раскрыв интимную сторону своей жизни. Она может быть раздавлена нудной работой, унылыми пейзажами и ужасной музыкой. Все это бездумно произносят люди, которые, если на них надавить, верят, что человеческая жизнь оживляется ничем более мистическим или сверхъестественным, чем стрельба нейронов - хотя иногда я задаюсь вопросом, почему мы до сих пор не нашли более подходящей замены, не выдает ли упорство этого слова более глубокое нежелание.

Я верил в душу дольше и более буквально, чем большинство людей в наше время. В фундаменталистском колледже, где я изучал теологию, над моим столом висела поэма Джерарда Мэнли Хопкинса "Величие Бога", в которой мир представляется освещенным изнутри божественным духом. Мир заряжен величием Бога. Жить в таком мире - значит воспринимать все вещи как священные. Это значит верить, что вселенная управляется вечным порядком, что у каждого объекта есть цель и смысл. Я много лет - вплоть до зрелого возраста - верил, что являюсь частью этого просветленного порядка, что обладаю бессмертной душой, которая однажды воссоединится с Богом. Это была маленькая школа в центре большого города, и я иногда прогуливался по улицам центра города, пытаясь воспринять этот божественный свет в каждом человеке, как советовал однажды К. С. Льюис. В то время я, кажется, не знал, что это, по сути, средневековое мировоззрение. Мои курсы теологии были посвящены таким вопросам, которые не воспринимались всерьез со времен схоластической философии: как душа связана с телом? Оставляет ли Божий суверенитет место для свободы воли? Каковы наши отношения как людей с остальным сотворенным миром?

Но я больше не верю в Бога. И не верю уже некоторое время. Сейчас я живу вместе с остальными представителями современности в мире, который "разочарован". Это слово часто приписывают Максу Веберу, который утверждал, что до эпохи Просвещения и западной секуляризации мир был "великим зачарованным садом", местом, очень похожим на освещенный мир, описанный Хопкинсом. В этом зачарованном мире вера не противопоставлялась знанию, а миф - разуму. Царства духа и материи были пористыми и нелегко отличимыми друг от друга. Затем наступил рассвет современной науки, которая превратила мир в предмет исследования. Природа перестала быть источником чудес, а стала силой, которую нужно освоить, системой, которую нужно разгадать. В своей основе разочарование описывает тот факт, что все в современной жизни, от нашего разума до вращения планет, может быть сведено к причинно-следственному механизму физических законов. Вместо пневмы, силы духа, которая когда-то наполняла и объединяла все живые существа, мы теперь имеем пустой панцирь из шестеренок и рычагов - или, как выразился Вебер, "механизм мира, лишенного богов".

Если у современности есть история происхождения, то это наш основополагающий миф, который, как и старые мифы, основывается на проклятии знания и изгнании из сада. Временами очень соблазнительно рассматривать мою собственную потерю веры в терминах этой истории, верить, что религиозная жизнь, которую я оставил, была богаче и более удовлетворительной, чем материализм, которого я придерживаюсь сегодня. Это правда, что я стал воспринимать себя более или менее как машину. Когда я пытаюсь представить себе некую внутреннюю сущность - процессы, с помощью которых я принимаю решения или придумываю идеи, - я представляю себе что-то вроде печатной платы, одну из тех картинок, которые вы часто видите, где неокортекс сведен к сетке, а нейроны заменены компьютерными чипами, так что это выглядит как некое безумное дерево решений.