Год Быка

Поскольку июльская погода всё ещё продолжала июньскую, Платон даже не огорчился, что никто из детей не сможет к нему приехать в эти выходные. По вечерам были всё те же восемь градусов тепла, и лил дождь, особенно в воскресенье 5 июля.

И лишь в первой половине субботы Платону и Ксении удалось пройтись по магазинам, собрать клубнику и сыграть в настольный теннис.

Остальную часть дня, далеко за полдень, укрывшись от дождя в своём любимом большом шалаше, Платон смог кое-что помастерить.

Дождь стих только глубоким вечером, возобновившись ночью и продолжившись утром в понедельник. Поэтому для того, чтобы добраться до станции через лужи и грязь, Платону пришлось даже надеть сапоги, в коих он вынужден был проходить весь рабочий день.

Во вторник вечером супруги встретились на даче. Вместо ужина Платон угостил жену ею изобретённым десертом из пломбира, посыпанного крошками печенья с фруктами: перемешанными в сахарном песке клубнике с чёрной смородиной и малиной. Угощение понравилось не только Ксении.

– «Эй, веселей!» – боднул кривым, но острым рогом нестареющий парнокопытный из глубин подсознания Платона, и тот завёлся…

– «Ты, смотрю, тоже наелся до поросячьего визга!» – резюмировала жена.

– «А кто ещё?!» – задал он Ксении чисто риторический вопрос.

Первая декада июля на своём исходе, наконец, одарила тёплой и солнечной погодой, природа словно оживилась, настроение улучшилось.

Оживился и поэт, неожиданно в день рождения матери сам себя одаривший стихотворением:

«Мой блюз»

Сума моя тяжёлая,
И головой я сед.
Судьба моя фартовая:
Прошёл немало бед.

И сколько дел мной сделано?!
А сколько – впереди?
Немало и потеряно.
То в прошлом, позади.

Но я держусь, работаю.
Работая, творю!
И петь немного пробую
О том мой блюз пою!

Любовь давно потеряна.
С сарказмом говорю.
Связь с прошлым не утеряна.
Я всё равно люблю!

Я мир готов обнять хоть весь,
И защитить крылом.
Как ангел предстаю я здесь.
Смущаюсь я притом.

Но не смущенье это, нет!
В душе лишь доброта.
И впереди мне яркий свет
Укажет путь всегда.

Я для людей всегда творю!
Для сердца – я пою!
За всё судьбу благодарю!
Я всем мой блюз дарю!

В первые выходные второй декады июля Платон с Ксенией были на даче одни, посему вовсю занялись столярно-малярными модернизациями старой мебели, придавая ей красоту и уникальность, а также занимались экстерьером своей дачи, участка, в частности установили шатёр – нанеся последний штрих в оформлении сада на лето.

Неожиданно через калитку заголосила сборщица денег за электроэнергию Галина Ивановна:

– «Платон Петрович, здравствуйте! Я к Вам за электроэнергией!» – обрадовала она его лучезарной улыбкой на солнечном лице.

– «Галина Ивановна! Вы бы хоть заранее предупредили, а то мы с женой только что в магазинах все деньги потратили, вчистую!» – удивился хозяин такому нелепому совпадению.

Он всегда платил вовремя и никогда не был в должниках. А тут?!

– «Ну, хорошо! Тогда сами снимете показания счётчика, и когда будут деньги, занесёте ко мне!» – объявила она безапелляционно уже без лучей на металле, резко оборачиваясь и стремительно уходя.

– «За… овсом, пожалуйста, сами!» – возмутился он бесцеремонности служанки народа, подходя к Ксении, нудно отчитывавшей котёнка.

– «В конце концов, разговаривай с ним по-людски! Ведь ты же человек! И вообще, кошки созданы для того, чтобы их гладили!» – невольно перенёс он раздражение на свою женщину.

Выходные дни прошли в обыденных хлопотах, наступили будни.

Платон уже работал, а Ксения уже была в отпуске. За участившееся несовпадение отпуска супругов у неё уже вырос немалый зуб на начальницу Платона Надежду, в отличие от него самого.

– «Платон! Ты раньше дома, когда утром вставал в туалет, свои плавки вешал себе на конец! А теперь я этого что-то не вижу?!» – начала утро с расспросов любопытная жена.