Год 1914-й. Пора отмщения

– Ну что тут можно сказать? – хмыкнул Ильич. – Ситуация агхиинтегесная. Еще в те времена, когда вы, господин Романов, не были вхожи в нашу компанию, товарищ Серегин наглядно продемонстрировал нам, большевикам, все политические механизмы, в соответствии с которыми совершенно незначительный Сараевский инцидент быстро превратился в общеевропейскую войну. Впрочем, вспыхнувшая бойня не принесла своим отцам ничего хорошего, и вот этими господами уже жаждет заняться непосредственно Бич Божий. А это страшно! Уж лучше им сразу лечь под трамвай и не мучиться. И в то же время ситуация в России совершенно не напоминает ту, что была в канун Февральской революции в другой истории, но крупная либеральная буржуазия, ярким представителем которой является господин Гучков, все равно решилась на безумную попытку государственного переворота. Десять лет назад, после Кровавого Воскресенья, не было в России более ненавидимого человека, чем Николай Романов, но теперь это совсем не так. Я не понимаю – за счет чего эти люди рассчитывают удержаться у власти, даже если им удастся ее захватить?

– А у меня есть мнение, – сказал Коба, – что те иностранные политики, которые толкают нашу буржуазию на этот переворот, и не рассчитывают на то, что ее правление продлится хоть сколь-нибудь долго. На самом деле им не нужны ни послушный царь Кирюха, ни даже республика под властью либералов и демократов. Им в России нужны хаос, развал и война всех со всеми, что станет приманкой для германской военщины, которая, увидев разброд и шатания внутри русского народа, бросится его завоевывать и оккупировать, и это потребует от Германии в несколько раз больше дивизий, чем сейчас находятся на Восточном фронте. Русский народ в любом случае будет воевать с теми, кто захочет его покорить и принудить к покорности, и тем самым обескровит армию кайзера, имеющую весьма ограниченные людские ресурсы. Ничего хорошего ни для русских, ни для немцев при таком развитии событий не получится, зато Париж и Лондон окажутся в прибыли.

– Думаю, что товарищ Коба полностью прав, – сказал я, – а потому все то же самое и по тому же месту я намерен вернуть высокоумным европейским господам. Как говорят в нашем народе, не рой другому яму. На этой патетической ноте я думаю закончить наше совещание и заняться делами, ибо их, этих дел, сейчас невпроворот.

– Погодите, Сергей Сергеевич, – произнес император Николай. – Я только что принял решение освободить от всех податей и налогов те семьи мужиков и рабочих, из которых по мобилизации в действующую армию был призван кормилец. Думаю, что это будет справедливо.

– А если этот кормилец погиб в бою, умер от ран или стал инвалидом, – добавила Ольга, – такое семейство, ПапА, от податей и налогов надо освободить навсегда. Оно нам уже все выплатило – и не деньгами, а жизнью и здоровьем своего мужа и отца.

– Да, это действительно будет справедливо, – сказал я. – Родные солдат и офицеров, положивших жизнь за Отечество, должны находиться в привилегированном положении по отношению к прочим согражданам. Ибо по совести иначе никак.

С момента государственного переворота и объявления в Болгарии всеобщей мобилизации прошло две недели, и подготовка к войне за национальное достоинство была в самом разгаре. Ультиматумы соседним державам еще не объявили, но тут все понимают, с кем и почему будут воевать болгарские солдаты. Если бы Россия была с нами два года назад, то не случилось бы злосчастной межсоюзнической (второй балканской) войны, Фракия была бы наша, и Македония тоже, ибо русский царь в моем присутствии прямо высказался о своем намерении передать ее под власть Болгарии. Но тогда вмешалась европейская дипломатия, император Николай Второй проявил нерешительность, да и из Вены моему отцу диктовали нечто прямо противоположное, а потому случилось то, что случилось. Сейчас все совсем не так, и дело даже не в том, что мой отец сподобился сделать последнюю в своей жизни глупость. Сейчас за Вторым Балканским Союзом стоит воля могущественного человека и младшего архангела, поклявшегося вооруженной рукой защищать русский, сербский и болгарский народы и никогда не допускать между ними кровной вражды, ибо этого хочет сам Бог.

И вот сегодня в Варну начал прибывать авангард русской отдельной Фракийской армии, состоящей из двух армейских корпусов, и еще четыре корпуса сосредоточены в Бессарабии – для того, чтобы, принудив Румынию к приличному поведению, проследовать на территорию Болгарии по суше. Это даже больше, чем русское командование оставило себе для действий на Кавказе, ибо там, в составе Кавказской армии, всего три корпуса. Когда я спросил у господина Серегина, прибывшего в Болгарию с краткосрочным визитом, почему царь Николай принял именно такое решение, то получил от него вполне определенный ответ.