Гоблины. Жребий брошен

Впоследствии прокручивая в голове события того вечера, Ольга вынуждена была признать: по сути, этот её жест отчаяния был однозначно равносилен самоубийству.

От которого Прилепину спас пресловутый черный ящик. Нет, не тот, что устанавливают на самолетах. А всего лишь металлический ящичек с теодолитом, который Гронский минутою раньше опрометчиво забросил на второй ярус вместе с остальным барахлом.

«Эм-жэ квадрат» теодолита, весом брутто около четырех килограммов, ударил продолжающего сидеть на корточках меж раздвинутых девичьих бёдер Гронского и угодил аккурат в височную часть черепа. Так что, когда полсекунды спустя до журналиста долетела и обрушилась на него с грохотом Ольга, тот уже был не-жилец на этом свете. А вот за другой (здесь — за свет, который ТОТ), ничего определённого сказать не можем. По причине недостаточного знания предмета.

* * * * *

Мешок толкнул тяжелую барачную дверь и оказался в длинном слабоосвещенном коридоре. Согласно полученным от Ольги телефонным наставлениям, её комната была последней в левой части крыла. Направляясь туда, он обратил внимание, что именно там располагалась единственная дверь, из-под которой просачивалась полоска света. Похоже, остальные обитатели студенческой коммуны предпочли провести выходные на исторической родине.

Андрей весело побарабанил пальцами по закрытой двери, но ему никто не ответил. Между тем в комнате явно кто-то был. И этот кто-то — Мешок прислушался, — этот кто-то плакал. Да какое там — просто рыдал навзрыд!

Андрей заколотил сильнее — та же реакция. Меж тем раздававшийся из-за двери плач вроде бы даже усилился. Почуяв недоброе, Мешок со всей силы навалился плечом на дверь: хилую щеколду вырвало из косяка и он буквально влетел в комнату.

Ольга и незнакомая ему полуголая девушка, сидели на полу обнявшись и ревели белугами. Неподалеку от них, лицом вниз, неподвижно лежал человек, вокруг головы которого растеклась маленькая лужица крови. Человек был: а) трупом, б) судя по внешним признакам и внутреннему, Андрея, убеждению, объявленным в розыск Константином Павловичем Гронским.

— Ни фига себе!

Вот и всё, что смог выдавить из себя обалдевший Мешок.

— Андрей Иванович! А мы тут… тут мы… — Ольгу трясло в истерике. — В общем всё… Всё… кончилось… Кина… не будет… кинщик… — она перевела взгляд на неподвижно распластавшегося на полу Гронского, — кинщик заболел…

— Чем это вы его? — глупее вопроса в данной ситуации трудно представить.

— Рая, ты… ты ведь теперь заступишься за меня, — продолжая истерично всхлипывать, размазывая слезы по щекам, Ольга еще крепче обняла девушку за плечи, — если… если Ксюша Синюгина снова… снова будет говорить, что я совершенно не умею обращаться с теодолитом?

ГЛАВА ПЯТАЯ УВЫ ДЛЯ ЗАМГЛАВЫ

Сестрорецк,

20 июля 2009 года,

понедельник, 10:22 мск