Гоблины. Пиррова победа

Цыганкова резко поднялась из-за стола и с гордо поднятой головой удалилась, даже не попрощавшись.

— Нет, ну ты видала, какая молодежь растет?! Каков апломб, а! А гонору-то, гонору! — проводил ее обалделым взглядом Андрей. После чего добавил, с ворчливой снисходительностью: — А вообще, Машка — большая молодчина. Чую, далеко пойдет девочка!.. Знаешь, Олька, надо бы нам и в самом деле покрутить на досуге темку. Что-то меня во всей этой истории смущает. Но вот что?

— Меня тоже. Смущает, — согласилась с его почином Прилепина. — Особенно первое письмо с черепом, крестом и свечой. Как говорит мой Денисыч: «Где-то я уже эту косточку видел…»

Санкт-Петербург,

31 августа 2009 года,

понедельник, 00:18 мск

Когда основательно накачавшийся Мешок видел уже второй пьяный сон, а Ольга безуспешно пыталась уложить сына, расшалившегося накануне последней «каникульской» (термин Дениса) ночи, в пространстве модных лобби-баров, где, как правило, и обсуждаются все главные неформальные новости и интриги городка, местное время только-только приблизилось к «рабочему полдню». В одном из таких баров сейчас как раз и проходила полуделовая встреча бизнес-авторитета Харлампиева и еще только стремящегося стать таковым «молодого, да раннего» Севы Гая.

Посетителей в зале было немного: не более десятка человек, преимущественно иностранцев. Все они много курили и с небрежным достоинством потягивали фишку местного заведения «Юлиус Майнл» — весьма достойный австрийский кофе. Харлампиев и Гай за Европами не тянулись и, оставаясь верны традициям, неспешно глушили шведский «Абсолют», заедая его лимончиком. Их телохранители, детсадовским рядком послушно сидящие на диванчике у входа, не курили и не пили ничего. Потому как издержки профессии.

— …На прошлой неделе водил своего пацана на премьеру нового Джеймса Бонда, — предсказуемо издалека зашел Харлампиев.

— Ну и как? Я тоже собирался, да времени не нашлось. Бизнес, бля, все силы отнимает.

— И не ходи. Не советую — фуфло полное, даже пацану не понравилось. Прав был старик Хичкок: «Для хорошего фильма важны три вещи: сценарий, сценарий и сценарий».

— Так он же Хиддинк, — удивился Гай.

— Кто? — еще больше удивился Харлампиев.

— Тренер сборной.

— М-да… Тебе бы, Сева, не мешало малость поработать над собой. Общий культурный уровень повысить и вообще…

— На фига? Это вон пущай Владимир Абрамович книжки читает. А я из бананового в балетный бизнес переходить не собираюсь[5]. По крайней мере — пока не собираюсь.

— Ну-ну… Не приведи Господь дожить! А знаешь, кого я там, в киношке, в отдельной ложе встретил?

— Неужели Валентину Ивановну?

— Смешно… Анзори.

Явно заинтересованный, Сева инстинктивно подался вперед:

— И как он?

— Цветет и пахнет, джигит наш!.. Девка у него новая: упаковка — минимум на «Феррари» тянет. Сам — чисто генерал. Только по бокам, заместо лампасов, два мента сопровождения. Одеты по граждани, конечно, но и без Ломброзо всё понятно.

— Э-эх, мне бы его встретить! — картинно-мечтательно выдохнул Гай. — С ходу бы в бубен закатил.

— На ментов, я так понимаю, невзирая? — усмехнулся одними глазами Харлампиев.

— И этим — в рыло!

— Так за чем же дело встало, Севочка? Взял бы, да и выписал. Тем более адресочек имеется.

— И выпишу! — с вызовом выпалил Гай.

— Даешь смертельное убийство в зарослях укропа!

Сева Гай проглотил насмешку и заговорил зло, пьяно:

— Я этому ишаку горному Литву никогда не прощу! Такого человека вломил! Сергей Владимирович, он мне… он мне за отца родного был! Он меня из такого дерьма вытащил!.. Да я! Да я этого Анзори лично!.. Верите, нет? Лично под хвост оприходую!

— Правильно, — продолжал подначивать Харлампиев. — И ментов, которые с ним, я так понимаю, туда же?

— Если потребуется, и ментов тоже! Только прикажите! — Сева эмоционально рубанул кулаком по столу. Жалобно звякнула посуда, вздрогнули посетители-иностранцы, переглянулись меж собой телохранители. И только официанты отнеслись ко всему безучастно — они в этих стенах и не такое видали. Вплоть до стрельбы и поножовщины.

— А что, отомстить за отца родного теперь специальный приказ требуется?… Ну чего, выперился? Или ты только языком молоть горазд?

Глаза Севы засверкали от еле сдерживаемого гнева.

— Да я! Я…

— Волуме прикрути! Хорош интуристов пугать!

— Сан Саныч! Вы меня… багла… благла… — В пьяном волнении Гай никак не мог правильно произнести непростой глагол из чуждого лексикона. — Вы меня благословляете? Я вас правильно понял?

— Бла-бла… Зачет по смекалке в яслях с первого раза сдал? — Харлампиев задумчиво повертел в руках пустую рюмку. — Я тебе, Сева, не поп Никодим, чтобы благословлять. Но! Если сделаешь — большое тебе за это будет «данке шён». От всего коллектива.

— Долю Анзори в порту отдадите?

Харлампиев посмотрел на Гая с плохо скрываемой брезгливостью: