Гоблин поневоле или Изменчивый Мир

Постепенно сфера начала уплотняться, принимать какие-то только ей известные формы, чтобы через считанные секунды преобразиться во вполне живое, маленькое существо, внешне напоминавшее ребёнка, что был ростом даже меньше меня, с салатово-бледной кожей, большими, почти идеально круглыми глазами с огромными, занимающими почти всю площадь белка, абсолютно чёрными зрачками и маленькими, почти незаметными ушками. Существо не имело одежд, да и какой уважающий себя дух вообще их носит?! Но при этом на нём невозможно было разглядеть какие-либо первичные или вторичные половые признаки, то ли от бьющего по всему его телу яркого свечения, то ли от того, что Высший просто их не имел.

Насытившись, он, кажется, удовлетворённо прикрыл глаза, видимо, насладившись только что проведённым ужином, а я наконец выпал из оцепенения: идиот! Чего застыл! Почему дал ему принять физическую форму?! Чего ждал?! Решил фильмом насладиться?! А попкорна тебе не дать?!

Но эти самоугрызения шли попутно с отдачей приказа гремлинам рассредоточиться по периметру и мысленной активизацией амулетов вокруг круга.

Высший открыл глаза и вперил в меня взгляд своих словно погружающих в небытие глаз, заговорив голосом, от которого мурашки на коже начали танцевать брейк-данс:

— Ты звал меня, и я…

Но закончить говорить я ему не дал: активизировавшиеся амулеты, ярко вспыхнув, ударили в явно оскорблённого такими манерами вызвавшего его шамана Высшего несколькими молниями, давая гремлинам время прицелиться и бросить, наподобие копий, колья в центр круга. «Давай!» — приказал я им, явственно ощутив, как выступают на коже капельки пота.

В воздух метнулось тридцать кольев. Отвлекающийся на бьющих по нему молний Высший вряд ли успел их заметить, да и даже заметь он их: увернуться от всех не получится в любом случае! А вот активировать амулеты на каждом из них… Я глубоко вздохнул, не сводя взгляда от уже теряющих высоту кольев: похоже, за раз угроблю чуть ли не половину энергии. И, скороговоркой пробубнив заклинание, активировал все тридцать амулетов сразу.

Удар произвёл двойной эффект: во-первых, я узнал, что гремлины прекрасные копейщики и глаз у них — алмаз, поскольку почти все колья угодили прямо в тело взревевшего Высшего, а учитывая его размеры, задача сия не из лёгких. А во-вторых, амулеты, на которые я так рассчитывал, сработали на все сто: громыхающий взрыв тридцати огненных рун потряс, казалось, все близлежащие болота, даже меня малость контузило, что уж говорить о гремлинах, которые в ужасе попадали на землю, прикрывая головы руками, словно боясь, что и их настигнет кара пламени.

Что ж — я пожал плечами, поднимаясь — а всё, оказывается, намного проще, чем казалось вначале. Даже запасные планы не пришлось вводить в игру. И чего Отшельник жути нагонял? Один массовый взрыв — и всё! Скорее всего сейчас Высший максимум в форме тлеющего огонька, если вовсе не подох — этот вариант совсем плохой, ведь нужен то он мне живым…

Кр-р-рак-к-к!!!

Я не успел сделать даже пары шагов в сторону валившего из круга дыма, как из-за него начала вырастать… гора?! Нет, не гора — Высший! И в этот момент я понял: не зря Отшельник жути нагонял, ох, не зря…

Похоже, своей маленькой войной мы только разозлили Высшего, заставив его, что называется, показать зубки… И зубки эти выглядели впечатляюще: больше не было ни намёка на то милое дитя, что я видел в начале — теперь моим глазам открылась картина всё не прекращающего увеличиваться в размерах облепленного со всех сторон соединёнными друг с другом камнями гиганта, с тремя впадинами вместо глазниц и рта, из которых бил яркий жёлтый свет, который в темноте чащи выглядел более чем угрожающе. Я постарался подавить в себе панический страх и отдал очередной приказ.

Из-за деревьев на поляну, заставив отшатнуться в стороны гремлинов, выскочили элементали, причём выскочили с разных от центра сторон, как я и планировал. В руках они держали большие плетёные корзины на канатах, на манер пращи, в которых бесновались, искря и подрагивая, земные, не активированные духи. Клин клином вышибают? Сейчас посмотрим!

Великаны замахнулись и, как Давид отправил в Голиафа камень, они отправили в окончательно превратившегося в скалу Высшего рассекших тьму, словно нож масло, духов. Громадина, в которую превратился Высший, взревела, медленно, со скрежетом, поворачиваясь, всё-таки в такой форме есть свой минус — неповоротливость, и, кажется, даже с некоторым удивлением разглядывая летящих в его сторону светящихся шариков. Словно ребёнок, впервые открывший глаза, и теперь смотрящий на всё так, как будто это какое-то чудо.