Гоблин

Естественно, мы хотели отведать настоящей местной кулинарии, подозревая, что для приезжих существует щадящий режим, — ведь после первых двух ресторанов выяснилось, что классическая венгерская кухня не такая уж и острая. До этого я думал, что офигею от паприки, которую венгры добавляют очень щедро, есть такие блюда будет невозможно. Ничего подобного. Хочешь остренького? На столе всегда стоит острый перец, как соль в солонке, натурально атомный. Но он появился у венгров всего лишь двести лет назад, а вот черный, который я очень люблю, как-то не прижился, как мне показалось. Если перчить самому, то вкус блюда теряется, и нас сразу предупреждали об этом. Я, конечно, пробовал пару раз сыпануть, но больше не экспериментировал. Все приготовлено вполне гармонично, особой остроты не чувствуешь, грузинские и азербайджанские блюда острее.

Выслушав первые отзывы, принимающая сторона хитро кивнула. Дружбан сообщил, что лично у него-то остренькое в большом почете, и изменил программу. Начались особые кулинарные экскурсии. Отдельно запомнился обед в Вышеграде. Тамошний ресторан входил в программу посещения Рыцарского турнира, и этот обед был частью отличного шоу, где обильно присутствовал национальный колорит. Пока мы трескали густой гуляшный суп, артист в средневековых одеждах почти над ухом наигрывал на лютне.

Обед тоже состоял из средневековых блюд, но особенно хороши были напитки — крафтовые вина и палинка, венгерская фруктовая водка крепостью где-то около сорока градусов. Все было обставлено так, как будто мы находимся в другой эпохе. Вообще эта экскурсия в излучину Дуная оказалась клевой. Дружбан, как и грозился, постоянно подкидывал нам остренького, так что без вина было не обойтись. Чаще всего мы кувшинами глушили токай, а не что-то крепкое, выдерживали стиль, как и положено мушкетерам. В Будапеште, конечно, завалились в «Штрудель» и «Трофи-Гриль». Скажу, что венгерская кухня победней чешской или немецкой, но под отличное вино на ура шло абсолютно все: гуляши всех видов, рыбный суп халасле и еще какой-то сырный, сваренный прямо в тесте, как в булке хлеба. Все же и понравилось.

В последний вечер, когда и случилось это эпическое событие, друг повез нас куда-то в пригород Будапешта на особую программу. Названия его я не запомнил, это бесполезно. Язык у венгров настолько необычный и сложный, что можно учить его битый год, а потом не понять даже простейшей фразы.

Мы выдвинулись не на джипе, как обычно, а на немецком микроавтобусе с рекламными надписями по бортам. Я насторожился. Городок оказался совсем маленьким, деревня, по сути, место внешне непрезентабельное. Нужную улочку нашли не сразу, с удивлением обнаружив там искомый ресторан. Зато встречали нас прямо у порога! Метрдотелем оказалась приятная женщина средних лет, прекрасно говорившая по-русски, очень любезная, с порога разрешившая нам веселиться вовсю.

Спустились в огромный подвал, и в длинном мрачноватом коридоре я насторожился второй раз. Прямо по центру на мощной цепи почти до пола свисал тяжелый краснокожий манекен, мечта рукопашника. Раз висит, надо влепить! Что я быстренько и сделал, всадив чучелу с двух рук и добавив маваши справа. Метрдотель объявила, что краснокожий негодяй повешен тут с умыслом, поддавшие гости по пути в туалет могут сбрасывать на нем агрессию. Оценив изящество решения, я подумал, что драка, скорее всего, будет, раз у них тут такое практикуется…

В зале было круто. Приглушенный свет — и электричество, и свечи. Гербы и кадушки с цветами, большие кувшины и цветастые флаги со всякой геральдикой. Стены были оформлены в этническом стиле, кругом висели медные сковороды, горшки и кружки, а над тем местом, где за длинным столом устроился я, на кованых крюках лежало тяжеленное коромысло, с которыми девки когда-то ходили по воду с огромными ведрами. У меня, кстати, подобная деревяха дома валялась, только расписная, а не темно-коричневая. Да домашнее коромысло и полегче было. Подрезал я его на свадьбе у друга, когда там началось безобразие с драками, спрятал подаренный жениху сувенир, сунув его от греха под стол.

Народу в кабачке оказалось неожиданно много. По соседству уже повеселевшая компания пожилых чехов справляла какой-то юбилей, было шумно и живо. Уж там мы всего перепробовали: ведь кроме перемены блюд было еще и что-то типа шведского стола — бери сколько хочешь и чего хочешь, хотя ходить с блюдами было лень. Да и тесновато, с моими-то габаритами, шастать от дальней стены к месту выставки тарелок. Вина наливали официанты, до назойливости и огромными дозами.

Затем начались всяческие представления и конкурсы.

В зале то и дело гасили весь свет, каждый раз показывая посетителям что-то новенькое: жареного поросенка в травах, огромный четырехэтажный торт со свечами, корзины с каким-то особо редким и ценным вином, шустрого медвежонка на поводке, которого я хватал за хвост, или полуголую девицу в картонной коробке. Посетители, в том числе и мы, орали в восторге, аплодировали и поздравляли друг друга. Здорово! Но у меня почему-то постоянно чесались кулаки.