Гобеленовые врата

В этот раз ожидание было довольно долгим. Затем Джейн рассмеялась и погрузилась в глубокий сон. Через несколько минут Дик Стрэттон понял, насколько зловещим был этот смех.

Подгоняемый лихорадочным волнением, он тихо спустился вниз, освещая путь небольшим карманным фонариком. В кромешном мраке берлоги луч фонарика протянулся блестящим белым пальцем и безошибочно коснулся тринадцатого места в круге на гобелене из человеческих волос.

Туман сгустился, превращаясь в пока размытые, но уже различимые очертания женской фигуры.

Стрэттон выронил фонарик и тот погас. Он стоял, парализованный плотным, почти осязаемым ужасом, который словно просочился из какой-то неведомой бездны, чтобы превратить его сердце в лёд, а кровь — в снежную воду. Каждая частица здравого смысла и простой нормальности возопила в нём, заявляя, что всего этого не может быть, что это просто кошмар, и он сейчас проснётся.

Но он знал. Знал и негр. Даже Джейн, убаюканная наверху какой-то новой страшной силой, знала.

Ненависть была в его доме. Он ненавидел Джейн, и его ненависть проломила барьер. А в результате маленькая эгоистичная душа Джейн соблазнилась… чем?

Картина была различима даже в темноте, будто светясь внутренним светом. Будто невообразимая луна плыла по жутком небу, освещая демону путь через лес. И лицо жреца всё время полнилось смехом.

Содрогаясь от ужаса, Дик Стрэттон прижал ладони к пульсирующим вискам. Время ещё есть. Гобелен ещё можно сжечь. И Джейн будет в безопасности. А это безумие просто забудется.

Но свободы ему не видать. С ним будут эгоизм Джейн, расточительность Джейн, уверенность Джейн во власти над ним до самого конца — его жизни, его денег, или того и другого вместе. Но если он не сожжёт гобелен, то избавиться от всего этого. Ведь он же её не убьёт. И никаких претензий со стороны закона. Её тело не найдут, потому как оно будет в гобелене. А он будет свободен.

И он будет наслаждаться жизнью. И даже сможет жениться на Дорис Райдер.

Ещё одна мысль пришла ему в голову, и он испуганно взглянул на картину. Если ненавистный попадёт в ловушку иного мира, то что станет с ненавистником?

Он покачал головой. Круг замкнулся. Там не было больше места. А он просто сожжёт гобелен после исчезновения Джейн. И закроет врата навсегда.

Долго-долго стоял Дик Стрэттон в холодной тёмной комнате, вглядываясь в смеющиеся глаза жреца. Потом повернулся и отправился в постель, оставив гобелен на стене в полной сохранности.

На следующее утро Джейн была вялой и усталой. Как будто жизненная сила вытягивалась из неё. Стрэттон подумал о тумане на гобелене и улыбнулся. И даже чек выписал без единого слова.

— Ночью тебе снился сон. Я слышал, как ты разговаривала с кем-то во сне, — с жадным любопытством спросил он.

— Разве? Не помню такого, — вяло пробормотала Джейн, не поднимая глаз.

Стрэттон подавил дрожь и вышел.

Тем вечером Джейн, двигаясь подобно сомнабуле, надела белое атласное платье из своего приданного. Оно было похоже на вечернее платье с ожерельем из изысканных белых роз. Одна из них потерялась.

Дик Стрэттон лёг, но знал, что этой ночью он спать не будет.

Он слышал, как дыхание Джейн стало глубоким и ровным. Так она проспала несколько часов. Затем, не издав ни единого звука, она встала.

Он молча проследовал за ней вниз по лестнице. Двигаясь вначале медленно, Джейн шла всё быстрее и быстрее, подобно ребёнку, приближающемуся к обещанному лакомству. У входа в берлогу она замерла, и Стрэттон увидел, как она задрожала, будто волна страха накрыла её. А потом она вошла внутрь.

За ней он не пошёл. Его рассудок начал потихоньку сдавать свои позиции. Прихватив из библиотеки графин с виски, он побежал наверх, и всю ночь мерял шагами свою спальню в странном полупьяном состоянии, балансируя между головокружительным облегчением и кошмарным ужасом.

Утро оказалось мудренее вечера. Первой мыслью было немедленно сжечь гобелен, но он передумал. Это было бы слишком импульсивно и слишком бессмысленно. А ещё могло привести к ненужным вопросам. И хотя обвинение в убийстве было бы непродолжительным — «нет тела, нет дела» — его нежелание отвечать на них было бы слишком очевидным. Прямая дорога в психушку, да.

Глубоко вздохнув, он спустился, чтобы вызвать полицию.

Роль сбитого с толку мужа он сыграл неплохо. Возможно, ему бы и удалось выйти сухим из воды, но осложнения всё-таки возникли. Горничная Джейн засвидетельствовала, что её хозяйка не из тех, кто может выйти ночью из дома без денег или одежды.

Дворецкий не преминул рассказать, как они ссорились из-за денег. Мать Джейн, толстая, расфуфыренная истеричка, осыпала Дика Стрэттона проклятиями. И полицейские начали сомневаться в правдоподобности таинственного исчезновения.

Стрэттона завели в берлогу для личного допроса. На удивление долго он стоял, обливаясь холодным потом, с бешено колотящимся сердцем, со сжатыми кулаками. Но его взгляд был прикован к куску ткани из человеческих волос, висящему над камином.