Гобелен

— Документы компании не являются достоянием граждан. Как звали вашего предка?

— Элизабет Бродье.

— Я позабочусь, чтобы ваш запрос был зафиксирован.

Он встал из-за стола, нечаянно сбросив на пол кипу бумаг, и принялся их собирать, а Мадлен сделала вид, что ужасно заинтересовалась стоящими на полках документами и не заметила его неловкости.

Мадлен пришлось довольно долго ждать возвращения архивариуса, но ее ожидание было вознаграждено — в руках он нес плоскую коробку из жесткого картона.

Он вытащил из коробки такой же хрупкий пергамент, как и тот, что она совсем недавно изучала в квартире Николаса.

— Видимо, было сделано несколько копий. Такое впечатление, что у нас не одна, — сказал архивариус, ловко, но осторожно вынимая один из листов пергамента и выкладывая его перед Мадлен на крышку коробки.

Документ был написан по-латыни аккуратным каллиграфическим почерком, но не рукой Элизабет Бродье. Перед Мадлен лежала опись — какие-то предметы домашнего обихода: гобелены, столовое серебро, мебель.

Каждая страница была в трех экземплярах.

Мадлен просмотрела один лист за другим — списки самоцветов и платьев, лошадей, карет и домов. Несомненно, речь шла об имуществе очень богатой женщины. Но если все завещание было скопировано на латинском языке, то должна быть и заключительная часть, которую постарались не показывать любопытным судебным писцам. По мере того как содержимое коробки подходило к концу, надежды Мадлен таяли.

Архивариус принял близко к сердцу огорчение Мадлен и пытался придумать, что сказать, чтобы хоть как-то ее утешить.

— Вы сказали, что видели фотокопию?..

Мадлен кивнула.

— Сюда приходила моя мать. Может быть, она просила показать ей оригинал завещания…

Архивариус нахмурился и принялся крутить свою ручку.

— Как давно она приходила?

— Точно не знаю. Дело в том, что она недавно умерла.

Архивариус снова встал. Казалось, он был на все готов, чтобы помочь Мадлен. Его угловатая фигура не слишком подходила для роли спасителя, но он был полон решимости.

— Подождите минутку, — пробормотал он и быстро ушел.

Словно рыцарь в блистающей броне, он вернулся с другой коробкой, очень похожей на первую, и поставил ее перед Мадлен.

— Оригинал. Его еще не отослали обратно. Такое иногда случается, — радостно заявил он.

Мадлен подняла крышку плоской картонной коробки и сразу же поняла, что видит почерк Элизабет Бродье. Первые страницы содержали ту же опись, а на дне коробки лежал еще один лист пергамента. Он начинался с описания посещения Семптинга монахиней Тересой из Винчестера.

Лидия читала это, подумала Мадлен, глядя невидящими глазами на бесконечные ряды папок с документами, выстроившихся за спиной архивариуса. Лидия запросила оригинал завещания из Хайеса и сделала с него копию.

Архивариус вежливо кашлянул.

— Вы именно это искали?

Мадлен заморгала.

— Да.

Она с улыбкой поблагодарила архивариуса и встала, а он радостно и смущенно заулыбался в ответ.

Когда Мадлен возвращалась обратно через лабиринт бесконечных полок с документами туда, где еще оставались признаки жизни, ей стало интересно: обращался ли за пятьсот лет кто-нибудь, кроме нее самой и Лидии, с просьбой посмотреть завещание? Быть может, таких людей вовсе не существовало и завещание лежало в хранилище прихода среди других документов до тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, когда викторианская администрация решила навести порядок и создать центральный архив британских документов? Рунический шифр избежал такой участи, как и множество других запыленных манускриптов, таящихся в местных архивах. Сколько забытых и потерянных документов прячут секреты прошлого? Должно быть, это здание таит множество таких тайн.

Погрузившись в размышления, Мадлен спустилась в центр для посетителей на первом этаже и попала в небольшой музей манускриптов, хранящихся под застекленными витринами. Здесь находился оригинальный судовой журнал мятежа на «Баунти», а также целая витрина, за которой была выставлена копия завещания Шекспира. «Самое знаменитое завещание» — гласила надпись над ним.

К центральному залу примыкало небольшое, тускло освещенное помещение, где стоял огромный шкаф. На одной из стен висела знакомая картина — одна из частей гобелена Байе. Но это была лишь копия, указывающая на то, что здесь хранится очень древний документ. На полках шкафа лежали четыре массивных открытых тома — оригинал «Книги Страшного суда». В ней Вильгельм Завоеватель перечислил свои новые владения в Англии. Мадлен вспомнила совет Джоан — проверить, нет ли в «Книге Страшного суда» сведений о семейных связях, которые могли уходить корнями в далекое прошлое. Быть может, семья Леофгит попала в список? Книга была написана в восьмидесятых годах одиннадцатого века. Однако новый король был заинтересован в обретении земель, а Леофгит и Джон не являлись землевладельцами. Она пообещала себе проверить это, но надежды на успех было мало.