Гномка в помощь, или Ося из Ллося

Пирожки мы и налепить, и пожарить успели до двенадцати ночи. Поэтому проснулись полные сил и довольные собой. Утро было прекрасным, несмотря на бурю за окном, отсутствие муки для следующей партии товара, невзирая на слизней, что в этот раз не просто заглянули в кузню, а заползли. О чем свидетельствовали многочисленные блестящие дорожки на полу.

— Не трогай их, я сам, — потребовал Регген, затем собрался и ушел в академию ВАМ, так и не уточнив, что он намерен делать сам — бить бронированных или мыть полы.

И вот что удивительно, в портал маг вошел довольный, счастливый даже, а вернулся снова злой.

— Я схожу с ума. Я схожу с ума…

— Регген, что случилось?! — Сегодня он был более безумный, чем вчера и в чем-то даже растерянный. — Вардо?! — позвала я громко, и маг очнулся, но ненадолго.

— Ося! — он кинулся ко мне, сжал в руках до хруста, и уже у самых губ шепнул: — Прости.

Святые угодники, что это был за поцелуй. Грубый, покоряющий, отбирающий и в то же время горячий, яростный и такой… такой отчаянный. Что, улетев в заоблачные дали, я не сразу поняла, о чем шепчет прервавшийся маг.

— Не получается. Не выходит… выбросить из головы… Проклятье! — короткий чмок в мой лоб и печальное: — Прости, Ося, я не должен был.

Чего не должен был — опять-таки не досказал. Ушел на прогулку в Бурфо, оставив меня потрясенную, немного уязвленную, с припухшими губами.

Исключительно чтобы жить в чистоте, а не унять беспокойные мысли, я взялась за пол. Медленно и методично отдраила блестящие дорожки, не напрягаясь, чтоб не усугубить свое состояние, и в то же время не переставая думать. О задохлике, его сумасшествии и поцелуе, о котором маг сожалел. Я вот не сожалела, совсем. А он почему-то раскаялся, затем еще и сбежал в неизвестном направлении, с неизвестными намерениями. И долго бы я мучилась предположениями, если бы в кузню не постучался Буря. Как и в прошлый раз, он принес пустые корзинки, два списка с прежним количеством заказов и позвякивающим медяшками мешочком.

Я поблагодарила ледяного демона за труды, он отдал должное пирожкам. Я понадеялась на дальнейшее сотрудничество, он от него не отказался. А дальше мы оба воззрились друг на друга с немым вопросом в глазах.

— Что с Реггеном? — обоюдный вопрос, прозвучавший одновременно, был удивителен и ужасающ. Мы замерли от осознания.

— Вам неизвестно?! — совпало вновь и натолкнуло на неприятные домыслы.

Буря нахмурился и потер подбородок, я же подбоченилась, проклиная тот миг, когда согласилась с походом задохлика в академию. И хотя он сам решил и сам пошел, меня это не прощало.

— Где он был? — спросила я в итоге, и в этот раз одна.

— На преподавательском этаже, возле профессорских кабинетов, — ответил демон, и на мой пытливый взгляд добавил: — Он никуда оттуда не уходил. Пришел-ушел, и все через портал.

— Тогда, быть может, он что-то видел? — предположила я.

— Пару пожилых преподавателей, — пожал плечами Буря. — Арктиус Данис, Мино Нуво работают с третьей группой захвата, вам они знакомы?

— Ах эти. Ну да, ну да, знакомы. В прошлый раз они снова перестарались с допросом над графом. Он остался без сил.

— В таком случае, причина его злости ясна, — улыбнулся демон и откланялся, пожелав мне доброго дня.

Доброго ли? У нас опять большой заказ на пирожки, но нет ни Реггена, ни муки. Конечно, я бы еще чего-нибудь отмыла, натерла и отскоблила, с радостью избегая тревожных мыслей и похода на рынок в мороз, но пирожки сами себя не наделают и не испекут, мука не купится, капуста не натрется. И как бы ни хотелось остаться в тепле, пришлось собираться. Пальто, сапоги, еще одна доза обезболивающего, мазь против раздражения от слизи, тележка, кошель… и вдруг вопрос:

— Ося, ты сбегаешь?!

Оборачиваюсь, а в дверях Регген стоит. Бледный, мокрый, с несчастным взглядом, горькой полуулыбкой на губах. Видать, давно стоит, за моими сборами наблюдает, раз налипший снег на нем растаял и всего промочил. И только со странных цепок, коими граф-задохлик себя обвесил, все еще падают черные масляные капли… на мой чистый пол.

— Вы совсем охамели! — как представила, сколько времени я эти доски отмывала, так мне дурно стало.

— Прости… — сипло выдохнул маг и сбросил цепки. А брызги от них разлетелись во все стороны.

— Да какой прости? — в глазах потемнело. — Вы хоть соображаете, что сделали?

— Оплошал, — ответил он сквозь сжатые зубы, — о чем очень и очень сожалею. Правда, Ося! — поймал меня за руку, не позволив взять половую тряпку, дабы вытереть масляную лужу на полу. Сжал в своих ладонях, прошептал: — Я все искуплю, только не уходи!

— Да как бы надо… — говоря про оскудевшие запасы муки, я посмотрела на задохлика и подавилась словами. Ибо он сильнее сжал мою руку, а взгляд его сделался совсем больным. — Ладно, и вас с собой возьму, как только вы свою оплошность насухо вытрите.

— Что?! — не понял сосредоточенный на моих губах маг.

— Пол, говорю, протрите. И пойдем.

Несколько долгих мгновений Регген смотрел на меня пораженно, а затем с недоверием взял тряпку и все вытер. Распрямился, чуть слышно выдохнул:

— Так ты не на поцелуй разозлилась?