Гномики в табачном дыму

Когда Гайоз еще раз поцеловал Нану, толстяк не выдержал, возбужденно хлопнул ладонью о ладонь. Осветители заулыбались, переглядываясь. Толстяк покраснел и, попятившись, снова плюхнулся в кресло.

— Замечательно! — воскликнул режиссер.

— По-моему, тоже, — согласился оператор.

— Кажется, отмучились, — бросила Нана Гайозу.

— Давайте снимем еще раз, на всякий случай, — предложил оператор. — Гайоз! Нана! Еще раз, дорогая. Вы прекрасно играли, но вдруг да превзойдете себя!

На хлопушке появилась цифра 4. Четвертый дубль отсняли безупречно.

— Великолепно! Великолепно! Молодцы, ребята! Благодарность за мной! — Режиссер спустился с крана.

Оператор благодарил осветителей, ассистентов и рабочих.

— Подвезти тебя? — спросил Гайоз Нану.

— А разве автобус не развезет нас? — Нана вопросительно посмотрела на помрежа.

Гайоза обидел ответ Наны, и он отошел от нее.

— Вам не подобает ездить в автобусе, — ответил помреж.

— Значит, пешком идти домой?

— Почему пешком — на машине.

— На чьей машине?

— Я отвезу тебя, то есть мы. — Режиссер подошел к Нане поближе. — Нана, знакомься: мой друг и приятель, поклонник искусства, особенно киноискусства, и большой театрал, — он указал ей на толстяка.

Толстяк выступил вперед и, приложив руку к сердцу, представился.

— Театрал в наше время — редкость.

Нана протянула ему руку.

В павильоне было почти темно. Все разошлись.

— Амиран влюблен в театр. Не пропускает ни одного спектакля с твоим участием, — уверял Нану режиссер.

Амиран удивленно уставился на него.

— О, стоит ли так себя мучить? — усмехнулась Нана.

— Что вы, я не мучаюсь, — смутился толстяк.

— А знаешь, зачем он здесь? За тобой приехал! Видел тебя в комедии и решил устроить банкет у Але-деда. Все готово, приглашает нас туда!

— Так поздно! Уже три часа ночи!

— Ничего, нас до утра будут ждать, не закроют, — заверил ее Амиран.

— Они-то будут ждать, только мне туда не дойти, устала.

— Машина «доведет», — «сострил» толстяк.

В павильон вернулся Гайоз, снявший грим.

— Ну как, едете, батоно Coco?

Режиссер отвел его в сторону и зашушукался с ним.

Толстяк не сводил с Наны глаз. Собравшись с духом, робко попросил:

— Поехали с нами, а…

— Знаете, сегодня я так…

— Откажете — очень обижусь, — прервал ее толстяк.

— В другой раз.

— Когда? Когда в другой раз? — У толстяка от волнения взмок лоб.

— Не знаю… Если б домой подвезли…

— Давай поехали с нами! — Толстяк осмелел и ухватил ее за руку.

— Не могу… — Нана вырвала руку и, шагнув к Гайозу, спросила: — Ты на машине?

— Не хочет ехать, — расстроенно сказал толстяк.

— Почему, Нана, едем, — стал уговаривать Нану режиссер.

— Не могу, батоно Coco! Подвезешь, Гайоз?

— Мы вместе едем, — Гайоз кивнул на толстяка.

— Ух, кутнуть охота! Такой пир закачу! Ух… — Толстяк побагровел от волнения и напряжения. — Скажи, чтобы ехала, уговори! Не пожалею денег, истрачу — с нее весом! Ух… — уверял толстяк режиссера.

— Поедет, поедет, — успокаивал его тот.

— Иди скажи ей.

— Значит, едем, Нанико, — простодушно сказал режиссер, словно вопрос был решен.

— До свиданья! — Нана кивнула мужчинам и вышла из павильона.

Гайоз достал записную книжку и направился к телефону. Режиссер и толстяк последовали за Наной. Толстяк огорченно бил себя кулаком в грудь. Режиссер пытался успокоить его. Они довольно долго прождали Гайоза, названивавшего знакомым девушкам. Наконец он вышел из студии и развел руками:

— Никуда не дозвонился, с ума сойдешь с этим телефоном!

— Давайте отложим, в другой раз сходим, — устало предложил режиссер.

Гайоз пошел к своей машине.

— Оставь машину тут, сторож присмотрит, и садись в мою. Одни поедем, без женщин! — сказал Амиран.

Гайоз и режиссер согласились. Режиссер сел за руль. И в этот момент показалась Нана. Без грима, в своем платье она выглядела еще красивее, и толстяк снова засуетился, начал умолять ее поехать с ними. Нана даже не слушала его. Тогда он предложил подвезти ее домой.

Нана приняла предложение, а что ей оставалось делать — городской транспорт давно уже «отдыхал».

Улицы были пустынны.

Ехали молча. Режиссер и толстяк всячески старались подчеркнуть, что оскорблены отказом Наны, а у нее не было ни желания, ни сил разговаривать с ними. Когда машина остановилась у ее дома, Нана вздохнула с облегчением и, бросив «спасибо», побежала к подъезду.

Нана занимала однокомнатную квартиру на первом этаже. Отперев дверь, она тут же у входа сунула ноги в комнатные туфли, привычным движением включила свет и вскрикнула от неожиданности — в кресле сидел молодой человек.

— Ой, напугал же меня! — Нана бессильно опустилась на стульчик у двери.

— Где ты была столько времени?! Уже три часа ночи! — накинулся на нее молодой человек, вскакивая с кресла.

Нана хотела объяснить, но он не дал ей открыть рта:

— Знаю, знаю, что скажешь! Пришлось сделать то-то, пойти туда-то, телевидение, киностудия! Все ясно! Конечно, ты исключительно талантлива, всюду тебя приглашают — только тебя, и никого больше! Кроме тебя никого не снимают, никому не предлагают главных ролей, ты превосходишь и молодых и старых, ты нужна везде и всем, но ведь сегодня… Почему ты не пришла на свидание?!