Гнёзда Химер: Хроники Овётганны

— Почему ты так говоришь? — встревожился он.

— Потому что я не испытываю никакого желания тебе помогать, — объяснил я. — А когда я не испытываю желания что-то сделать, я этого не делаю.

— Да, я мог ошибиться, — сокрушенно признал Таонкрахт. Он так разволновался, что отхлебнул добрый глоток своего пойла прямо из кувшина. — Я перебрал столько древних заклинаний в надежде найти среди них действенное… Скажи, я могу как-то вернуть себе твое расположение?

Его слуги тем временем вернулись, поставили на стол несколько сосудов с водой и, глупо ухмыляясь, полезли обратно под стол, в соответствии с требованиями дворцового этикета.

Я наполнил горячей водой здоровенную пиалу и сделал осторожный глоток. Если закрыть глаза и напрячь воображение, вполне можно внушить себе, что пьешь очень слабый несладкий чай — все лучше, чем ничего!

— Так что я могу сделать, чтобы ты проникся желанием выполнить мою просьбу? — настойчиво спрашивал Таонкрахт. — Неужели тебя не прельщают души моих слуг?

— Маловато будет! — ухмыльнулся я. — Какая-то пара сотен — нашел чем удивить!

— Я могу добыть больше! — Таонкрахт снова приложился к «сибельтуунгскому черному», звучно рыгнул и пообещал: — Сделаем! Мои соседи меня боятся. Если я потребую, чтобы они…

— А это кто такой? — перебил я его.

В зал вошло совершенно невероятное существо. Представьте себе человека, одетого в своеобразную паранджу до колен, сшитую из толстого войлока, этакий серый холм на худых ногах, обутых в матерчатые сапоги, с сумрачно-серьезным лицом, выглядывающим из овального отверстия в соответствующем месте.

— Здесь никого нет, — Таонкрахт огляделся по сторонам. — Тебе примерещилось, — решил он.

— Ничего себе — примерещилось! — возмутился я.

Меньше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы этот живой холмик оказался галлюцинацией. То, что мне волей-неволей приходилось принимать в качестве реальности, было способно свести с ума и без дополнительных наваждений. Я ткнул пальцем в сторону войлочного незнакомца и спросил:

— А это что за палатка на ножках?

Услышав меня, диковинный экспонат поспешно ретировался, а Таонкрахт непонимающе уставился на меня.

— Что ты имеешь в виду? Я никого не видел… А как он выглядел — тот, кого ты увидел?

— Я же говорю — палатка на ножках… Такой серый войлочный холм с дыркой, из которой выглядывала чья-то любопытная рожа.

— Да ведь это был Габара! — Таонкрахт смотрел на меня с суеверным ужасом. — И ты его увидел! Ты воистину всемогущее существо!

— Еще бы я его не увидел! Неужели ТАКОЕ можно не заметить?

— Да ведь он же невидимый, — упавшим голосом сказал Таонкрахт. — Все Габара в совершенстве владеют этим искусством.

— Так это был человек-невидимка? — развеселился я.

По всему выходило, что Таонкрахт действительно не видел войлочную «палатку». И не потому, что перебрал сибельтуунгского черного, а потому, что это каким-то образом согласовывалось с загадочными законами местной природы.

Я насел с расспросами на своего единственного информатора:

— А кто такой этот «Габара»? И почему он тут бродил?

— Соглядатай, — мрачно сообщил Таонкрахт и снова потянулся к кувшину.

— Чей соглядатай? Соседский, что ли? — усмехнулся я. — Сейчас расскажет твоему соседу, что ты раскатал губу на души его слуг?

— Ты что, какие соседи! Габара — это служитель касты Сох.[8] Они соглядатайствуют по приказу Ургов.

— Тех, которые оставили вам «правильный огонь»? — заинтересовался я. — А кто они такие? Местные правители?

— Да нет, если бы правители! Я сам правитель на своей земле, между прочим… Они скорее сродни тебе или даже Ему, — Таонкрахт ткнул пальцем в направлении неба. Насколько я понял, он имел в виду бога, но не решился произнести это слово в моем присутствии. А я-то полагал, что человек, живущий под тремя солнцами, должен быть свободен от суеверий…

— Урги уже давно исчезли с лица земли, покинули этот мир, но они всегда рядом… Одним словом, Урги — это Урги, — Таонкрахт перешел на свистящий шепот. — Плохо, что они уже пронюхали о тебе. Хотя… Ха! Жизнь — это борьба! Не было еще такого, чтобы настоящий альганец не договорился с Сох… А если договорился с Сох, считай, что договорился и с Ургами. Забудь о нем.

— Океюшки, — вздохнул я, — поверю тебе на слово.

— Но как, однако, ты его углядел! — снова изумился Таонкрахт. Покачал головой и в очередной раз приложился к кувшину. По моим подсчетам, он уже выдул не меньше литра своего крепкого пойла, и ничего, только рожа еще больше раскраснелась. Вот это я понимаю — великий чародей!

— А давай сделаем так, — осторожно предложил я. — Ты прочитаешь какое-нибудь заклинание, чтобы я вернулся назад, а потом, когда ты договоришься с этими ребятами — Сохами, Ургами и остальным начальством, я вернусь. Возможно, к этому времени мое настроение переменится, и мы сможем договориться…

— Но я не могу тебя отпустить! — растерялся Таонкрахт. На его раскрасневшейся роже появилось выражение неподдельного ужаса, но он быстро взял себя в руки и решительно помотал головой для пущей убедительности.