Гнилое яблочко

Я торопливо выхожу в коридор, нахожу уборную и делаю свои дела. Пока я спускаюсь обратно вслед за официантом, в голове у меня крутятся две мысли.

Первая: Анника была в моем возрасте, когда лишилась мамы.

Вторая: надеюсь, что Люди Икст усвоили, какой талант важнее всего для хулигана. Им придется набраться терпения, если я начну объяснять свое видение той истории, которую Анника успела им рассказать, пока меня не было.

Я возвращаюсь в столовую и сажусь на свое место, не поднимая головы.

— Все в порядке? — тихо спрашивает Лимон.

Я собираюсь было сказать «да» и вдруг понимаю, что он сейчас спросил. Если он хочет знать, все ли со мной в порядке… значит, ему не все равно? Даже после того, как он узнал обо мне правду?

— Ты готов, Симус?

Я перевожу взгляд на Аннику. Она улыбается.

— Если тебе интересно, ты ничего не пропустил. Я решила не отвечать Эйбу. Так что теперь твоя очередь.

Я украдкой смотрю через стол. Габи ест и слушает. Эйб ковыряется вилкой в картофельном пюре. Не похоже, будто они только что узнали, что сидят за одним столом с хладнокровным убийцей.

— Симус, — тихо спрашивает Анника, — у тебя есть вопрос?

Я снова поворачиваюсь к ней и слегка улыбаюсь. Потому что мне жаль ее, потому что я благодарен ей и потому что я и так узнал слишком много, не задав ни единого вопроса.

— Да, — говорю я. — Есть еще рыбные палочки? 

Глава 21

Штрафных очков: 1910

Золотых звездочек: 180

— Чувак, да ты модник, — замечает Лимон.

Я стою перед зеркалом и завязываю галстук. Мое отражение посылает Лимону улыбку:

— Ты тоже.

Сегодня Родительский день. На мне тот самый темно-синий костюм. На Лимоне джинсы, заправленная и застегнутая на все пуговицы рубашка и зашнурованные ботинки. Для него это парадная одежда.

— Волнуешься? — спрашивает он.

— Немного. А ты?

— Я боюсь. — Он берет со стола зажигалку, кладет обратно, снова берет. К счастью, в дверь стучат, и это его отвлекает.

Я вижу, что пришли Габи и Эйб — значит, мы можем пойти вместе, — и иду в ванную, чтобы в третий раз почистить зубы. Только я собираюсь выплюнуть пасту, на пороге появляется Лимон. Он держит в руках два свертка: один — открытый, другой — нет.

— Снова подарки, а до Рождества еще три недели. — Он поднимает открытый сверток. Внутри лежат серые фланелевые штаны и футболка такого же цвета, перевязанные сверкающей серебристой лентой. — Тут еще есть открытка. — Лимон раскрывает ее и читает: — «Дорогие хулиганы! Пожалуйста, достаньте из этого свертка форму, которую необходимо надеть на сегодняшнее мероприятие. Она не слишком нарядная, но очень удобная — и поможет вашим родителям убедиться, что вы здесь не напрасно. Заранее спасибо за сотрудничество! Целую, Анника».

Я сплевываю и прополаскиваю рот.

— Что думаешь? — спрашивает Лимон. — Забьем на пижаму и пойдем в уличной одежде? Может, заработаем несколько очков.

— Кажется, это не самый удачный день для непослушания, — говорю я. — Мы же не хотим, чтобы наши родители подумали, что в Академии с нами не справляются, и забрали нас отсюда, так?

— Верно подмечено. — Он оставляет мой сверток на полке и возвращается в комнату.

Я переодеваюсь и думаю о том, что только что сказал. Очень долгое время я больше всего на свете хотел поговорить с родителями, услышать их голоса. Теперь я рад, что увижусь с ними… но и боюсь этого. Так много всего произошло с тех пор, как я звонил домой на День благодарения, и я тысячу раз прокрутил в голове тот односторонний диалог, но до сих пор слышу каждое слово и каждый звук так, будто это было вчера. Несмотря на все, чего я за это время достиг в хулиганстве, сегодня воспоминания с новой силой нахлынули на меня, как только прозвенел будильник.

Что, если они все еще на меня сердиты? Настолько сердиты, что даже не приедут? Или еще хуже — приедут, но возьмут с собой Бартоломью Джона? Чтобы я почувствовал себя так же плохо, как они?

Страшнее этого может быть только один сценарий: они не приедут, потому что забыли про своего сына-преступника и решили жить дальше. Это подтвердило бы мои догадки, которые возникли после того звонка.

Стараясь не думать об этом, я собираюсь, и мы с Лимоном направляемся к Арене Килтер. Это красивое название носят тент, деревянный настил и скамейки, которые здешние техники установили вдалеке от основной территории специально по случаю. Я чувствую себя неплохо, но когда мы доходим до главных ворот, у меня вдруг отнимаются ноги. Я застываю перед выходом и не могу сдвинуться с места.

— Симус? — Лимон останавливается рядом.

— Все хорошо. Мне просто нужна минутка.

Он дает мне минуту и еще несколько секунд. Потом говорит:

— Ты хороший друг.

Я смотрю на него:

— Что?

Лимон поднимает плечи:

— Ты примирился с моей нездоровой тягой к огню. Ты беспокоишься обо мне, когда я хожу во сне. Остаешься спокойным, когда Габи и Эйб начинают психовать. Ты шикарно все провернул с мистером Икстом. — Он опускает плечи. — Ты хороший друг. Хочу, чтобы ты имел это в виду, когда мы туда придем.