Гниль

Однажды он нашел в тупиковом, занесенном пылью, штреке, останки Гнильца, самую необычную свою находку. Это было в глухом закоулке Рощи Цикад, где все было заставлено бесконечными стойками с какими-то железными ящиками, издававшими сутки напролет монотонный металлический стрекот. Должно быть, какая-то автоматическая дублирующая точка. Маан увидел странную находку и сразу понял, что это. Узкое и длинное, как у термита, тело, было высохшим, хрупким на вид. От него осталась одна полупрозрачная оболочка, замершая в странной позе посреди заставленного оборудованием тоннеля. В свое время Гнили пришлось прилично поработать над ним, отрезая лишние куски и перекраивая заново — Маан мог различить остатки ребер, превратившиеся в узкие хитиновые пластины на боках, атрофированные зачатки ушных раковин, удлинившиеся острые пальцы. «Тройка» — определил он. Но это был не его таинственный спутник, вторгшийся в Край Мира, тело пролежало тут уже долго, несколько месяцев. Над ним уже успели потрудиться крысы — задняя часть была изъедена и выпотрошена. Смерть от старости?

Маан быстро нашел причину — он догадывался, где искать.

У мертвого Гнильца не было ни рта, ни иных отверстий, способных служить для подачи воздуха, а вот легкие были, Маан видел их в глубине матового тела. Там, где когда-то был рот, остался грубый рваный шрам, не успевший затянуться. Из-за этого и без того жуткое лицо мертвого Гнильца, с его раздувшимися, затянутыми желтой пленкой глазами, казалось ухмыляющимся. Но вряд ли ему было весело в его последние минуты. Кожа на горле висела лохмотьями, прежде здесь, видимо, зияли глубокие раны. Он нанес их сам — его поза и положение лап указывали на это.

«Самоубийство, — хохотнул Маан, с трудом отводя взгляд от этого нелепого памятника чьей-то нелепо закончившейся жизни, — Гниль всегда разбиралась в черном юморе».

Этот Гнилец попросту задохнулся. Гниль лишила его дыхательных путей, но позабыла о том, что тело, пусть и измененное, все еще нуждается в кислороде. Сложно определить, была ли такая забывчивость случайной. Несчастный, должно быть, мучился долго. Даже пытался разорвать собственное горло — раньше так, говорят, поступали отравленные газами в окопах древних войн.

На его месте мог оказаться и сам Маан. Но Гниль сберегла его, взяла под свое крыло, выходила от ран и наделила всем необходимым для жизни здесь. Может, он и верно ее любимчик? Возможно, он заслужил ее особое расположение. А может — была и такая, еще более глупая мысль — Гниль с особенным вниманием относилась к тому, кто долгие годы был «нулем», искусственным анти-телом. Трудно судить об образе мышления болезни.

Маан миновал Рощу Цикад и углубился дальше, в неизученные земли. Он не собирался хоронить останки Гнильца или совершать еще какие-нибудь действия. Гнильцы свободны от морали или религии, им ни к чему тратить время столь бесполезным способом.

Маан прошел через Мертвый Лес, полный бетонных столбов и обрывков проводов — вероятно, здесь планировали начать строительство, но так и не начали. Он отдыхал на берегу Моря Без Цвета, где воды было так много, что казалось даже невероятным, как в природе может существовать что-то подобное. Он охотился на крыс в Красной Пустыне, оставшейся с тех времен, когда мусор еще не перерабатывали, а сбрасывали под землю.

Он не испытывал скуки, но постепенно, день за днем обходя свои владения, стал ощущать подобие одиночества. Он, являясь полностью самодостаточным и снабженным всем необходимым для жизни, начал смутно чувствовать нехватку чего-то, что не было жизненно-необходимым, но чье отсутствие он давно ощущал.

Одиночество.

Смешно. Он был существом, для которого любое общество невозможно изначально. У чудовищ не бывает компании. Плотоядные монстры не нуждаются в собеседниках. Он сознавал это, но не мог полностью выгнать из головы досаждающее чувство.

Любой Гнилец, встреченный им здесь, представляет серьезную опасность — лишь небольшая часть из них сохраняет на третьей стадии подобие рассудка, животные же инстинкты сильны как никогда прежде. Подобная встреча скорее всего обернется схваткой двух диких зверей или же бегством одного из них. О чем можно говорить с выжившими из ума?..

Про общение с человеком Маан даже не думал. Любой человек, увидевший его, попросту рухнет без чувств. А после приведет с собой ребят Мунна. Это было не только глупо, но и смертельно-опасно. А Маан не собирался рисковать жизнью из-за такой ерунды.

Он разговаривал сам с собой, постепенно привыкнув к этому. Здесь у него не было иных собеседников.

Гнильцам не нужны собеседники.