Гниль (СИ)

Электрик стиснул зубы и всё-таки титаническим волевым усилием заставил себя глубоко дышать и при этом считать до десяти. Затем он лёг на пол и по-пластунски пополз, моля бога, чтобы чудовище за столом его не заметило.

Чмоканье подростка давило на уши. Сердце усиленно качало кровь, адреналин и страх мёртвой хваткой скрутили кишки, будто то и дело, перетягивая на себя канаты. По спине мужчины стекал холодный пот, пока он преодолел около двух метров до желанной стены и тут понял, что баллон бесшумно в руки не взять.

Мальчишки в фойе с вытаращенными глазами смотрели на него. Что же электрику было предпринять? В голове мужчины имелся вариант кликнуть пацанят и сорвать баллон со стены, затем бросить одному из них и бежать. А вдруг они стормозят, растеряются, не поймают баллон, тем самым наделают ещё больше шума. Вдруг там ещё кто-то помимо подростка? Много таких вот всяких вдруг.

Электрик вздохнул. На лбу выступил холодный пот.

Единственное в чём был мужчина уверен так это что надо спешить.

Грх, Грх, звук шёл из столовой, уже не походя на чмоканье младенца, а больше напоминая рычание, или урчание голодного залитого соляной кислотой желудка.

Вдруг тихо, но отчётливо скрипнула лавка, на которой сидел подросток.

Электрик, в который раз осмотрелся. Пройдясь внимательным взглядом по стенам, по дверям, а потом осенённый зарождающейся догадкой, задержал свой взгляд на дверях.

Бронеславович чуть не хлопнул себя по лбу, когда осознал, что у него есть реальный шанс всё это провернуть. Мужчина больше не думал. Он кинулся к дверям и быстро стал закрывать тяжёлые створки, а потом просунул в ручки, (благо, что они по форме своей были точно большие скобы) швабру, примостившуюся в углу за дверью, которую и заметил он то не сразу, в темноте.

Эврика! Протяжный скрип отодвигаемой скамьи дёрнул наждаком по нервам, поэтому он пулей отлетел от двери и мигом бросился к баллону, с треском сорвал с крепления, зажал в руках, и побежал к мальчишкам, жестикулируя им, чтобы направлялись к выходу из здания.

Они беспрепятственно вышли на улицу и сразу продрогли. Мокрый снег сыпал точно из мешка изобилия, застилая беглецам обзор своими пушистыми быстротающими на ресницах и носах хлопьями. Пару минут они просто стояли, привыкая к дневному свету, затем осмотрелись, с тревогой поглядывая на ставшее опасным здание трудколонии, да на засыпанную снегом дорожку, за которой ждала неизвестность.

— Что делать будем? — тихо, будто бы побаиваясь звука собственного голоса, спросил Воробьёв.

— Итак, план таков, идём вперёд, ищем выход — огласил свои мысли электрик, ему за прошедшую ночь было над чем поразмыслить. Если конечно ничего не случится, но этот довод электрик не озвучил, не хватало ему только подрывать мальчишеский боевой дух.

В снегу кто-то лежал, кто-то скрюченный, полураздетый с виду окоченевший и не живой. Не останавливаемся, только не останавливаемся, думали в унисон, встретившись взглядами, мальчишки и с надеждой посмотрели на мужчину. Электрик к их радости не стал уклоняться от намеченного маршрута, поэтому они спокойно миновали кухонный блок, повернули к дому завхоза.

Сыпал снег и свистел в ушах ветер. И всё же вокруг было неестественно тихо — и эта тишина обволакивала всех зловещим погребальным саваном.

Они шли вперёд, оставляя в снегу отпечатки ботинок — и в головах паническим роем кружились тяжёлые мысли, то и дело за каждой остановкой и поворотом, складывались в воображаемые страшные картины.

На парадное крыльцо пристройки завхоза вели три ступеньки на которых не было следов, лишь слой снега. Окна закрывали решётки, с виду прочная дверь была заперта.

Они обошли вокруг здания, остановились у маленького окошка, за которым в каморке был рукомойник и стоял унитаз. На окошке не было решётки, потому что окошко было слишком узким, чтобы кто-то пролез внутрь.

Электрик размахнулся огнетушителем и выбил стекло. Затем обратился к худосочному Пашке.

— Ну что Воробьёв теперь вся надежда на тебя. — Тощий и мелкий для своих лет, Пашка сжал губы, чуток нахмурился и с серьезным видом кивнул. Электрик подсобил пацаненку и посадил его себе на плечи. Затем Пашка шмыгнул в оконный проём, поёрзал и таки угрём заполз внутрь, где шумно грохнулся на пол и через пару секунд его звонкий голос произнес:

— Ждите, я сейчас дверь открою.

Генка и Бронеславович топтались на улице. Внезапно скрипнула низкая дверь кладовки, находящейся прямо за кухней. Оттуда выбралась закутанная в фуфайку и старый проеденный молью платок толстая фигура поварихи. За ней следовали отощавшие покрытые наростами подростки.

Выбравшись на свет, повариха прищурилась и зашипела точно разъяренная кошка, затем поочерёдно вывела подростков наружу. Ноздри поварихи трепетали, как у гончей. Она пока не видела мужчину с Генкой, но что-то чуяла — это уж точно.

— Тихо ты Генка, — почти успел схватить пацанёнка электрик.

— Ааа! — едва слышно пискнул Чебурек. Но, этого звука хватило женщине, чтобы повернуться в правильную сторону.