Гниль

Не могу ничего поделать, я наблюдаю за ней каждую секунду нашей совместной жизни. Смотрю, как она моет руки, режет овощи, читает книгу. Пытаюсь найти отличия, разгадать эту тайну, потому что жить в постоянном напряжении уже невозможно. Я уже не могу, нет сил. Начинает казаться, что я схожу с ума. Может, я и правда схожу с ума?

Странно, наверное. Иногда нам проще утвердиться в худшем, чем поверить в лучшее. Но речь не об этом. Видите ли, в последнее время я начал замечать за собой… некоторые плохие мысли. Один ее вид начинает пробуждать во мне ярость и отвращение, и я едва сдерживаюсь, чтобы не взять со стола нож и…

Ох, теперь вы и правда подумаете, что я безумец, верно? С другой стороны, поэтому я и пришел к вам. В поисках спасения. В поисках того, кто направит меня. Скажет, что со мной еще не все кончено. Потому что, боюсь, если ничего не исправить, однажды я и правда… ее убью.

Часть вторая. Разговоры ни о чем

Я устало откинулся на спинку дивана. От постоянного недосыпа гудело в ушах, и слипались глаза. В отличие от дома, здесь было тепло и уютно. Стояла тишина, но не та, напряженная и острая, режущая своей кромкой плоть до самого сердца, а приятная и спокойная, от которой хотелось расслабиться и просто насладиться атмосферой.

— Итак, Валентин Петрович, что скажете? У меня еще есть шанс? Как мне от этого избавиться?

Сорокалетний мужчина по ту сторону низкого журнального столика задумчиво постучал ручкой по закрытому дневнику. Густые брови хмурились, почти сойдясь на переносице, а прищуренные глаза отвлеченно глядели куда-то в сторону книжных полок.

— Что ж, — наконец, мужчина вздохнул и выпрямил в кресле спину, — не стоит заранее ставить на себе крест. То, что вы пришли сюда, говорит о вашем искреннем желании во всем разобраться, а значит часть пути уже пройдена. Начнем с того, как мне к вам обращаться?

Я удивленно склонил голову вбок. Кружка некогда горячего чая нетронутой стояла на столике, а рядом на блюдце располагалось несколько свежих кексов, принесенных мной с собой. Небольшой гостинец от жены в благодарность от клиента.

— Обращаться? — переспросил я. — Мы же не в первый раз встречаемся, Валентин Петрович. К чему такие вопросы?

— Ох, да, прошу прощения. Задумался, — Валентин Петрович покачал головой, будто отгоняя от себя дурные мысли, и повернулся ко мне лицом; взгляд его снова стал внимательным и сфокусированным. — Итак, Леонид, в прошлый раз мы обсуждали с вами проблемы на работе. Как сейчас обстоят дела с начальством?

Я протянул руку вперед и взял в руки кружку. Чай был еле теплым, но в горле вдруг начало першить, и я сделал глоток, чтобы избавиться от неприятного чувства.

— С начальством? Да, в принципе, все в порядке, — я со смешком махнул рукой. — Наверное, перегнул я палку с этим конфликтом, он был не столь важен.

— Почему же? — перебил меня мужчина. — Помнится, тогда вы находили его исключительно важным. Говорили, что от этого буквально зависит ваша жизнь. И, учитывая положение вашей жены, я вас полностью понимаю.

Я потер подбородок. Пальцы мои едва заметно дрожали, и по языку растеклась вязкая сухость. Не знаю, что конкретно в его тоне вызывало такие переживания, но от них становилось немного не по себе.

— Вы правы, угу, — пробормотал я едва слышимо. — Но на фоне других проблем эти кажутся какими-то незначительными, вы не согласны? Тем более, тогда во мне явно еще говорила усталость, в таком состоянии можно впасть в депрессию от каждого лишнего шума. Так что да, давайте лучше обсудим мои проблемы с женой…

Валентин Петрович согласно кивнул.

— Как пожелаете, — он снова открыл дневник и щелкнул ручкой. — Вы говорили о плохих мыслях, верно? Можете описать их более подробно?

Я вздохнул и снова расслабился.

— Ну, я бы сказал, это как навязчивая идея. Когда мы находимся вместе, все внутри меня как будто хочет нанести ей вред. Ударить, ножом, кулаком, схватить за волосы… Раньше я никогда не испытывал ничего подобного, но после того сна где-то на фоне подобные образы всегда крутятся в моей голове. И с каждым днем они становятся четче.

— И поэтому вы боитесь, что однажды не сможете сдержаться и сделаете их реальностью?

— Да. Пока я сдерживаюсь, но не знаю, сколько смогу протянуть в таком состоянии. Недавно я и вовсе пришел с кухонным ножом в спальню. В последний момент едва удалось спрятать его за спиной и унести обратно, чтобы она не подумала, что я какой-то псих.

Валентин Петрович что-то быстро черканул в дневнике и снова взглянул на меня.

— Леонид, вы очень часто упоминаете про сумасшествие. Вы действительно так боитесь сойти с ума?

Я рассмеялся.

— Действительно ли я боюсь сойти с ума? А вы как думаете? По-моему, это совершенно естественный страх, разве нет?

— Конечно. Но страх может быть разным, — мужчина отложил на стол дневник с ручкой и аккуратно поднялся с кресла, сложив руки за спиной. — К примеру, страх известного и неизведанного. Как правило, острые негативные моменты из прошлого закрепляются в сознании и затем возникают в ходе жизни, всплывая весьма неприятным образом.